На сей раз приключений на свою голову искали проигравшиеся ипропившиеся шляхтичи, которым ради насущного хлеба приходилось пристать ккакому-нибудь делу, достойному шляхетского звания и польского гонора, а такоедело могло быть только военное. Были тут неоплатные должники, которые, легкоувертываясь от заимодавцев, пользуясь неприкосновенностью шляхетского человекав его собственном доме, просиживали по целым дням взаперти, дожидаясьсолнечного захода, после которого нельзя, по старинным обычаям, задерживать должников.Скучно было такое положение: ведь заимодавец имел право, поймав должника наулице, засадить его в тюрьму. Оставалось идти либо в монахи, либо в разбойники,а тут в Московской земле открылся случай и от заимодавцев улизнуть, и веселопожить, и чести шляхетской не уронить! Были в войске и прямые преступники,осужденные за разные своевольства и опасавшиеся в отечестве казни. Были и такиемолодцы, которым было все равно, где удаль показать, в ту или другую странуотправиться, лишь бы весело пожить, не глядя в завтрашний день…

По сведениям, полученным Шуйским, вел сие войско (четыретысячи человек!) князь Роман Рожинский – некогда богатый владелецмногочисленных имений в Южной Руси, теперь запутавшийся в долгах и порешившийвсе их поправить одним махом.

Удальство и отвага шляхетские были Шуйскому хорошо известны;он не скрывая тревожился – вот как нагрянет эта свора на Москву… Нет уж, лучшеот греха подальше поляков удалить из столицы!

Сказано – сделано. В августе князя Константина Вишневецкогои одного из сыновей Юрия Мнишка с их слугами увезли в Кострому; Станислав Тарлос Ядвигою посланы были в Тверь; Стадницкие, Немоевские и некоторые другие паныотправились в Ростов. Сам Мнишек с братом, племянником и сыном Станиславомдолжны были ехать в Ярославль. Туда же отправили бывшую царицу Марину и то, чтоосталось от ее двора.

Ну и какой прок? Мятеж во имя второго Димитрия разгоралсянеостановимо. Теперь Путивль, Комарницкую волость, а потом и Тулу поднимал ИванБолотников, бывший холоп князя Телятевского. Он возвещал всем, что виделДимитрия и тот назначил его своим главным воеводой.

Шуйскому начинало казаться, что он повторяет судьбу Бориса…А ведь и в самом деле! Князь Василий Иванович мечтал, чтобы его уговариваливзойти на трон, – уговаривали-таки. Правда, не столь истово, как Годунова– несколько дней, с участием всего народа и духовенства, – но было дело. Ивот теперь у него появился свой Димитрий – совершенно как был он у царя Бориса!

Шуйский доподлинно знал, что сын Грозного убит 17 мая 1606года. Он боялся слухов о некоем призраке, однако не переставал уповать на то,что всякие слухи рано или поздно рассеиваются. Но время шло, а сведений оДимитрии собиралось все больше. Призрак постепенно обретал зримые черты. Вописаниях его внешности перестали проявляться черты то Мишки Молчанова, токрещеного иудея Богданко, то еще бог весть какого явного самозванца, неспособного справиться с возложенной на него ролью. Нет, этот новый Димитрийописывался видевшими его как очень схожий с первым. Ну, может быть, о родинкена его щеке не вспоминали да частенько говорили о щербатой ухмылке, однакоростом, статью, цветом волос и глаз он был очень схож с первым Димитрием!

Теперь именем воскресшего царя чинился на Русской землевсякий разбой. Боярских людей возмущали против владельцев, крестьян противпомещиков, безродных против родовитых, мелких против больших, бедных противбогатых. В городах заволновались посадские люди, в уездах – крестьяне;поднялись стрельцы и казаки. Пошла вольница и словом, и делом: воевод и дьяковубивали холопы, дома их разоряли, женщин насиловали. Однако для Шуйского хужебыло другое: ему отказывались служить ратные и дворяне!

Так, братья Захар и Прокопий Ляпуновы – те самые, чтонекогда поклонились первому Димитрию под Кромами, – теперь возмутилипротив Шуйского Рязанскую землю. Восстал и Владимир, и Нижний Новгород сАрзамасом и Алатырем.

К изумлению Шуйского, ненавидевший его Богдан Бельский непристал к измене. Видно, хорошо знал, что истинного сына Грозного на свете ужене было, а поддерживать самозванца вельможа старого времени нипочем не желал.Однако в Астрахани во имя Димитрия призывал ополчаться воевода ИванХворостинин… Тут уж Шуйский просто руками разводил: ему, как человеку, близкомуко двору, небезызвестны были постыдные домогательства Хворостинина, которыенапрочь отвергались Димитрием. Чтобы уберечься и от приставаний, и от грязныхслухов, царь сослал Хворостинина на дальний низовой город Астрахань. И вот подиж ты – не угомонился молодой князюшка, рвется к идолу своего сердца, нипочем нежелает верить в его смерть!

Конечно, над Хворостининым можно было похохатывать. А подипосмейся над Пермью, где не хотели давать ратных людей Шуйскому и пили заздоровье воскресшего Димитрия, над Великим Новгородом, где также не моглисобрать ратной силы против мятежника, над Псковом, где царили разброд ишатания, даром что там сидел на воеводстве приверженный Шуйскому Шереметев…Поди посмейся над всеми теми городами, которые покорились Болотникову!

Шуйский порою ощущал себя подобным какой-то пушинке, которуючудом занесло на трон – но вот-вот сдует. Ему хотелось как-то укрепить этолетучее положение, сделать свою власть более весомой. Шаг с водворением вМоскву мощей Димитрия Углицкого был хорошим шагом, но, увы, не дал техрезультатов, на которые рассчитывал Василий Иванович. Другой Димитрий – живой,деятельный, любимый народом, зверски убитый боярами – все еще оставался впамяти людей, а во гробе лежал трупик какого-то неведомого мальчишки… бытьможет, и в самом деле безжалостно убиенного ради тронных замыслов Шуйского? Ох,знал, знал Василий Иванович, что говорят об этих мощах и их чудотворении,доходили слухи! И уж кто-кто, а он прекрасно знал, где тут правда, где ложь…Водворение в Архангельский собор гроба с мощами не укрепило его прежде всего внутренне!Он по-прежнему оставался на троне существом случайным, не чувствовал в себеглубинной уверенности. Хотелось узаконить свое положение, связать свою персонус предшествующими государями, свое царствование – с предшествующими.

Ну, с Димитрием уж точно не свяжешь, а вот с БорисомГодуновым… он ближайший по времени государь. Если забыть краткий периодцарствования Димитрия – а месячное владычество царя Федора Борисовича и вовсене в счет, – то Шуйский, можно сказать, преемник Годунова. Надо примиритьнарод с памятью Бориса!

Сказано – сделано. Царь Василий Иванович приказал вырытьтела Годунова, его жены и сына из жалких могилок в Варсонофьевском монастыре.Двадцать монахов понесли по Москве тело Годунова, посвященного перед смертью виноческий чин, как это издавна велось на Руси. Двадцать бояр и думных лицзнатного звания несли гроб царицы Марьи Федоровны. Шествие двигалось к Троицкимворотам. Множество монахов и священников в черных ризах провожали их снадгробным пением. За ними следовала Ксения – инокиня Ольга…