* * *

Раевский… Он немалого добился в своей жизни. Такие, как он, отлично обустроят своё место под солнцем, всё, что нужно, и самое лучшее, вырвут для себя в этом мире. И по головам пройдут, когда понадобится, не дрогнут, не спасуют. А если кто-то близкий пострадает, так ему и надо, слабаку, жалкому неудачнику, не сумевшему защитить себя.

Адрес офиса Раевского, разместившегося в самой большой гостинице Казани, Александр, заглянув в интернет, нашёл сразу. Он направится туда, не откладывая, не обдумывая предстоявший разговор. Когда посмотрит ему в глаза, тогда и найдёт слова, самые правильные, самые нужные, и задаст вопросы, которые давно ждут ответов.

Высокое величественное здание гостиницы с островерхой крышей, которая, казалось, вонзалась в небо, встретило его десятками глазниц-окон, полускрытых причудливыми жалюзи, подъездная аллея, обсаженная туями, вела к парадному входу. Вращающиеся бесшумные двери пропустили Александра внутрь, и молодой красавец-портье радостно приветствовал вошедшего, улыбаясь ослепительной улыбкой.

– Могу я видеть Романа Станиславовича?

– Сейчас узнаю, – рука парня потянулась к телефону. – А кто, простите, им интересуется?

– Старый друг.

– Боюсь, что этого недостаточно.

– Скажите, его спрашивает господин Елагин, – Александр слегка сдвинул брови и постучал пальцами по пластиковой поверхности стойки. Пусть бдительный юноша увидит, что ему неприятен этот допрос.

– Минуту… – парень вслушивался в голос на том конце провода и согласно кивал.

– Роман Станиславович сейчас спустится, – положив трубку, наконец, произнёс он. – Присядьте, пожалуйста.

Взмахом руки портье указал на зону лобби, отделённую от вестибюля ажурными решётками, где стояли диваны и кресла с полосатыми подушками, где маленький декоративный фонтан жизнерадостно бил вверх тысячами серебристых струй. Ну, что ж, Александр готов подождать несколько лишних минут в придачу к долгим годам ожидания этой встречи. Он устроился за столиком, взял в руки журнал, начал листать. Прошло минут десять, но друг детства совсем не спешил к нему. Кажется, его заставляли ждать. Это случайность или преднамеренное, продуманное действие?

Не успев ответить на свой вопрос, Александр увидел, как раскрылись дверцы лифта, и вышел Раевский, заметно погрузневший, но всё ещё моложавый и не утративший стремительного шага; осмотревшись, найдя его взглядом, Раевский направился прямо в сторону лобби. Александр знал таких мужчин, холёных, с благородными серебряными висками и с толстым, набитым банковскими картами бумажником в кармане пиджака.

– Александр, не может быть! – Раевский улыбался, но никогда и ни за что его бывший друг не поверит в искренность этой улыбки.

– Здравствуй, Роман! Решил навестить тебя, раз уж оказался в Казани, – Александр встал ему навстречу.

Хотя не стоило бы, но вежливость, эта глупая добродетель, с детства привитая родителями, не позволяла поступать по-другому. Бывший друг не протянул руки, и хорошо, и правильно, это избавляло Александра от необходимости жать руку человеку, которого он презирал.

– Ты надолго приехал? По делам? – спросил Роман и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Я сейчас спешу, можем мы увидеться позднее?

– Что ж, давай…

– Я позвоню, оставь парню телефон, – Раевский махнул рукой в сторону замершего за стойкой молодого человека. – И извини, всё бегом, всё бегом…

– Как Эля? – спросил Александр прямо в спину уходившего мужчины. Спина замерла, спине не понравился его вопрос. – Могу я её увидеть?

Медленно-медленно Раевский развернулся к нему лицом.

– А зачем? – нахмурившись, он наклонил набок голову, разглядывая бывшего друга. – Столько лет прошло, нужна ли теперь эта встреча?

– Мне нужна…

– Созвонимся, – бросив на Александра взгляд, который даже с натяжкой нельзя назвать дружественным, Раевский удалился.

Вот так, значит? А чего он ждал? Распростёртых объятий? Приглашения в гости на ужин для дружеских воспоминаний под звон бокалов с дорогим шампанским? Александр поднялся, собираясь немедленно покинуть это место. С Элей он и без него встретится. А телефон? Раевский прекрасно обойдётся без номера его телефона. И без самого Александра тем более.

Он вышел на улицу под выцветшее синее небо, в липкую духоту большого безлюдного города. Отрицательный результат – тоже результат. Но на душе гадко. Раевский не хотел его видеть, не рад ему, а почему? Прожив большую часть жизни в трудах, в последние месяцы Александр позволил себе отдых, и эта приятная праздность давала много времени для размышлений. К тому же в невесёлом зрелом возрасте он стал сентиментален и всё чаще ловил себя на мыслях о прошлом. В итоге додумался до того, что в его бедах, случившихся в молодые годы, виноват друг Ромка Раевский. Только он один. Надо проверить эту грешную мысль. А потом спокойно, с лёгкой душой, жить дальше.

* * *

Александру не спалось. В очередной раз перевернув подушку на прохладную сторону, он начал считать до ста. Не помогло. Может, лёг слишком рано, а может, мысль о ненужном, неправильном расставании с Элей много лет назад, как назойливая муха, крутилась в голове. Роман с Элей обжёг его, вывернул наизнанку, ничего похожего больше не случалось в жизни Александра Елагина. Были женщины, были встречи, но таких ярких, таких сумасшедших не было.

Элеонору он любил, как любят впервые, со всей страстью юного сердца. Эта любовь, наверное, последнее, что исчезнет из его памяти. Спустя столько лет не мог Александр забыть ту, к которой когда-то боялся притронуться, даже дышал рядом с ней еле слышно. И колени тряслись, когда впервые остались наедине. А она, поглядывая лукаво, ждала его действий. Осмелев, впился в её губы. Потом, дрожа от возбуждения, расстегнул блузку и замер на секунду, жадно рассматривая девичью грудь, выгнувшуюся навстречу его рукам, его ласкам. Застонал, прикоснувшись к ней губами, потрогал языком горошинку соска, вобрал её в свой жадный рот…

Помнил он, всё помнил. Два года были вместе, счастливые два года… А потом, как гром среди ясного неба, новость об Элиной беременности, которая росчерком разделила жизнь на две половинки: счастливую и несчастную. Узнал новость из её письма, он тогда был вечный командировочный. И рад, и не рад был, сам себя не понимал. Приехал, чтоб сказать простые и добрые слова, чтоб предложение сделать, но Эля так странно себя вела, в глаза не глядела, словно виновата в чём-то перед ним. Сейчас ему понятно, что просто стеснялась грязных слухов, которые о ней распустили. Сама не призналась, что это только слухи, думала, обойдётся, не узнает он. Но Александр узнал об этом от своей матери, причём с подробностями, которые так на правду были похожи. Настоящую и горькую. Даже имя кавалера мама назвала, якобы с курсантом Казанского высшего танкового училища Ивановским проводила время его Эля.

Сопоставив слухи и её виноватый взгляд, Александр больше не раздумывал. Уехал снова и надолго. Она писала, он рвал письма. Совсем скоро мама сообщила, что Элеонора недолго страдала из-за разрыва с любимым, выскочила замуж. За друга его, Ромку Раевского. Получается, тот тоже был влюблён в Элю? Александр замечал иногда странные взгляды, которые Роман бросал на его подругу, но не придавал значения. Любил, значит… А как такую не любить? Эля была красива, сверкавшие звёздочки голубых глаз, гибкий и стройный стан, лёгкие движения изящных рук в любимых ею браслетах кого хочешь сведут с ума.