Неожиданно для самого себя, крутя в руках фужер с водой, он рассказал ей о своих проблемах с отцом, который и не отец ему, а так…

– Он просто муж моей матери… – произнёс с горечью.

– Ты несправедлив, Фил, – горячо запротестовала Вера. – Он вырастил тебя, а это, согласись, немало.

Оба замолчали, наблюдая, как подошедший официант, ловко выхватывая с подноса тарелки с едой, расставлял их на столе.

– Ладно, давай поедим.

Он придвинул к себе тарелку с солянкой, с аппетитом взялся за еду. Опустошив тарелку, взялся за мясо. Вера улыбнулась, вспомнив слова бабушки. «Хорошие люди много едят», – приговаривала она, заставляя маленькую внучку доедать кашу. Жаль, что бабушки нет рядом уже десять лет.

– Ты закончила? – Фил взглянул на часы. – Тогда вперёд, покажем нашим пример дисциплинированности.

Похоже, полный желудок равен отличному расположению духа. В прекрасном настроении они вышли из ресторана на залитую солнцем улицу, в жаркий полуденный зной. Вера и предположить не могла, что совсем скоро от хорошего настроения, заставлявшего улыбаться без всякого повода, не останется и следа.

* * *

– Держи, – по гладкой поверхности стойки ладонь подруги скользнула ближе к Вере, которая только вернулась с обеденного перерыва и заняла своё место на ресепшен. – Твоя доля.

– Свет, опять?

– Забирай и не раздумывай! – Светка подняла ладонь, продемонстрировав сложенную вчетверо купюру в тысячу рублей.

Не нравятся Вере эти махинации, ох, не нравятся. Натуральное воровство, иначе сложно назвать такое наглое присваивание себе чужих денег. Но ей объяснили, что эту маленькую хитрость, дававшую администраторам немного неучтённой наличности, используют все гостиницы. Не они первые, не они последние, объяснили Вере. Есть парочки, которые приходят в отель всего на несколько часов, и их краткое пребывание никак не влияет на сетку заселений. Номер для них – любовное гнёздышко, место для плотских утех, и им не важно, насколько хорошо это место, их устроит всё. Такой парочке можно дать любой свободный номер, не оформляя заселение. Потому что этим людям не нужен чек, им нужны тайна и уединение. Обычно мужчина оставляет деньги, берёт ключи и быстро уводит даму наверх. Всё делается по-тихому, и чёрный нал так же тихо оседает в карманах дежурных администраторов.

– Я хочу жить без этого, Свет, – скрепя сердце, Вера всё же взяла тысячерублёвку, иначе подруга не отстанет, приклеится с уговорами, словно репей.– Ведь попадёмся когда-нибудь. Невелики деньги, а позору не оберёшься…

– Да ладно тебе! Считай, что это чаевые!

«Попадёмся когда-нибудь…» Лучше б Вера не произносила этой фразы. Не наманивала беду…

Они со Светкой готовились сдавать смену, когда парочка спустилась вниз. Смущённая дама с раскрасневшимися щеками сразу пошла к выходу, мужчина направился к ним.

– Спасибо! – подмигнув им, он положил ключ на стойку и помчался догонять подругу.

– Сто пятый освободился? – Семен, выросший, словно из-под земли, взглянув на бирку, одновременно с Верой протянул за ключом руку. – Я закрою заказ.

– Не стоит беспокоиться, – бедром Светка оттеснила его от компа, где он собирался внести запись об освобождении номера. – Это моя обязанность.

Семён, приподняв бровь, взглянул на неё с подозрением, но ничего не сказал. Заложив руки за спину, он с достоинством удалился, но даже его неестественно прямая спина выражала недовольство.

– Ты видела, как радостно заблестели его глаза? – схватившись за спинку стула, с отчаянием в голосе прошептала Вера. – Мальков всё понял. Поверь, он этого так не оставит.

– Не факт, – без особой уверенности в голосе отозвалась Светлана.

Они взглянули друг на друга. Что делать? Внести изменения задним числом не получится – программа сама отмечала время внесения записей. Других вариантов нет. Кажется, они серьёзно влипли.

– Будем надеяться, что всё обойдётся, – отводя глаза, Светка закинула в сумку телефон и встала. – Обойдётся, уверена. Забудем до завтра об этом маленьком происшествии, да, Вер? Чтоб не портить вечер.

– Постараюсь…

Забудешь тут, как же?

Придя домой, Вера сразу занялась ужином. Способ действовал безотказно – режешь овощи для салата, сосредоточившись на процессе, чистишь картошку – и некогда думать о неприятностях. О нехорошей истории, случившейся на работе, о маленькой девочке Нике, потерявшей маму, для которой Вера ещё ничего не сделала. Но в ближайший выходной она будет там, в детском доме, это уже решено. И Сникерс, не забыть бы Сникерс для своего нового друга.

Из прихожей донёсся тихий скрежет ключа и стук открываемой двери. Мама!

– Твоя мать сошла с ума, на старости лет по свиданиям бегает, – оживлённая и бодрая, Татьяна Сергеевна зашла на кухню. Белое платье из марлёвки с тонким кружевом, красная помада на губах – она выглядела великолепно. – Как тебе такая новость, дочь?

– Правда?! А я рада! И кто он, твой герой?

– Да Беляев, кто ж ещё?! – мама присела на табурет, прислонившись к стене, любуясь дочерью, ловко накрывавшей на стол. – Не так давно развёлся и снова жаждет женского внимания.

– Мне уже нравится твой Беляев, раз делает тебя такой сияющей. И потом, – добавила строго, – что за дурацкое слово «старость» появилось в твоём лексиконе?

Вере очень хотелось, чтоб мама встретила своего мужчину. Настоящего, заботливого, с хорошим, добрым характером. Отца она всегда будет помнить, но его нет. А жизнь продолжается. Её мама – красивая, умная, добрая, а такие обязательно должны быть счастливы.

– Посмотрим, что дальше, – улыбнулась Татьяна Сергеевна, – может, Юрий ещё покажет своё истинное лицо. Может, занудой окажется или жадиной. Может, просто пропадёт с моего горизонта. – А у тебя как день прошёл?

– Как обычно, – Вера отвела глаза.

Не стоит портить хороший вечер рассказом о своих неприятностях.

Она ещё не знала, что настоящие неприятности впереди, не знала, как непредсказуема бывает жизнь, которая, неожиданно нарушив правила, будет двигаться дальше по своему усмотрению. Жизнь – не самый честный игрок и может подкинуть человеку совсем не ту карту.

Она ещё не знала, проведя этот вечер в счастливом неведении, что уже завтра, благодаря стараниям Семёна, его подленькой и мстительной натуре, наступит последний день работы администратора Веры Антоновны Шагиной в замечательном «Гранд Сити-отеле».

– Ну, здравствуй, родной город!

Высокий импозантный мужчина лет пятидесяти, седые виски которого серебристыми стрелками прорезали тёмные волосы, добавляя благородства его облику, опустил кожаный саквояж и дорожную сумку на тротуарную плитку.