— Ты их украл? Украл? Ах ты, воришка! — Япопыталась схватить его за шиворот, но он легко увернулся.

— Руки вымой… Навязалась на мою голову…

Используя какую-то тряпку вместо мочалки, я отмыла руки влуже по соседству с дверью хижины, а потом сполоснула водой из пластиковойбутылки. Попробовала оттереть костюм, но быстро убедилась, что это бесполезно.

— Куда тебя носило? — спросил Денис, когда явернулась. — Чего здесь не сиделось?

— Я за тебя волновалась, это раз. А еще позвонилаподруге. Завтра мне передадут одежду и деньги. Так что воровать былонеобязательно.

— Завтра, — присвистнул Денис, — а сегоднячто, с голоду помирать?

— За один день от голода не умрешь, и нечего выдумывать.А воровство отвратительно и, между прочим, опасно. За него в тюрьму сажают.

— Сначала поймать надо. И не каркай.

Я устроилась на нарах, подтянув ноги к животу и пытаясьсогреться. Денис извлек из дальнего угла шерстяное одеяло и, держа его в руках,направился ко мне.

— Да, немного намокло, но все равно лучше, чем ничего.

— Откуда? — еще больше удивилась я. — Неужтотоже украл?

— Чего заладила? Ну, украл. И не одно, а два. На первомэтаже на балконе висели. Дураком надо быть, чтоб не воспользоваться. Жалко,подушку никто не приготовил.

— Странные все-таки люди, — заметила я. — Втакую погоду одеяла на балконе сушат. А ты их точно с балкона свистнул?

— Отстань. Можешь и второе взять, пока я занят. —Он быстро собрал на стол, нарезав перочинным ножом колбасу и хлеб, иудовлетворенно заявил:

— Угощайся, брат приехал.

Есть ворованное нехорошо и, вне всякого сомнения,непедагогично, но я решила оставить педагогику до лучших времен и налегла наколбасу. Денис торопливо ел, поглядывая на меня, потом сказал:

— Конечно, другую одежонку тебе раздобыть надо.Выглядишь ты, чуднее не придумать… А подруга твоя не засыпется, нет?

Я посвятила его в свой план, он кивнул, вроде бы оставшисьдовольным моей сообразительностью.

— Чайку бы горячего, — мечтательно заметила я.

— Можно костер развести, здесь в домушке. Теплее будет,и воды согреем. Ящиков сломанных полно.

— Бесполезно, все сырое, кроме ядовитого дыма, ничегоне выйдет.

— Плеснуть бензинчику, заполыхает.

— Ага, и сгорит к чертовой матери…

— Можно и поаккуратнее…

— Если, конечно, выложить очаг из камней, то вполневозможно.

— Камней здесь сколько угодно.

— А бензин?

Денис презрительно усмехнулся:

— А бензин в каждой тачке, нашла проблему.

— Опять воровать? — нахмурилась я.

— Ладно, давай жить честно… вроде бы ты горячего чаяхотела?

— Все равно заварки нет, — попробовала я утешитьсебя.

— Есть, — заявил Денис, а я вздохнула. Мынатаскали камней и соорудили очаг.

— Дверь придется держать открытой, — сказалая. — Не то задохнемся.

Принесли ящики и с полчаса их крушили, используя как руки,так и ноги. Работа пошла мне на пользу. Я согрелась и повеселела. Попробовалиразвести костер, но ничего из этого не вышло: пачка из-под сигарет сгорела,дровишки наши чуть подымили, на этом все и кончилось.

— Без бензина дело дрянь, — заявил Денис. —Стемнеет, сбегаю. Ты пока воды набирай, а я поищу консервных банок.

Банку он нашел раньше, чем я набрала воды. В другое времяпри мысли, что я буду что-то пить из такой посуды, я бы завалилась в обморок,но не сегодня. Сегодня я нашла тряпицу и по мере возможности отмыла банку отгрязи. Она была большой, кажется, из-под томатной пасты, и вполне могла сойтиза чайник. Побродив еще немного, Денис разжился шлангом, бутылкой с широкимгорлом и радостно заявил:

— Порядок, как начнет темнеть, схожу за бензином Мыпокурили, сидя у открытой двери, и я сообщила Денису о том, что обнаружила насвалке конкурентов.

— Шляются всякие, — нахмурился он. —Вообще-то это наше место, но с дядьками не больно поспоришь. — Онпокосился на меня и посуровел еще больше:

— Тебя им видеть вовсе ни к чему…

Мысленно я с ним согласилась, а он попытался утешить:

— Жрать здесь нечего, и наведываются они сюда редко.Так что не бойся.

— А я и не боюсь, — расхрабрилась я.

На добывание бензина отправились вместе, Денис категорическивозражал против этого, но я не пожелала остаться в стороне от дела, рассудив,что если нас поймают на воровстве, так хоть обоих сразу, сидеть же одной вхижине и волноваться за мальчишку было выше моих сил. Денис заявил, что дальшепомойки идти в моем костюме нельзя, так что выискивать машину пришлось пососедству. Довольно быстро мы наткнулись во дворе одного дома на древний«Москвич».

— Встань у забора, если кто пойдет, свистни.Свистеть-то умеешь? — усомнился он.

— Иди уж, деятель, — хмыкнула я, легонько егоподтолкнув.

Я только-только начала с печалью размышлять о нелегкойворовской доле, а Денис уже вернулся.

— Уже все? — ахнула я.

— А ты как думала? Говорил: делов-то на две секунды.

Мы припустили к пустырю. При мысли, что вскоре я смогу выпитьгорячего чая, по телу прошла нервная дрожь. Все происходящее уже не казалосьабсолютной нелепицей: что ж такого, нашли банку, свистнули бензин, даст бог ичаю напьемся. Вприпрыжку двигаясь за Денисом, я вдруг забеспокоилась: как быкто не явился в наши владения и не испортил дивный вечер. Но пустырь былвсецело в нашем распоряжении. Решительно отогнав Дениса от очага, под темпредлогом, что здесь исторически хозяйничает женщина, я осторожно полила бензинна дощечки, соорудила что-то вроде шалаша из Дров и чиркнула спичкой. Черездесять минут у нас был настоящий костер. Мы пристроили жестянку с водой,завернулись в одеяла и стали ждать. Вода забулькала, а мы радостно повизгивалии взирали на нее с умилением. Предусмотрительный Денис разжился в кафе стаканчиками,и, обжигая пальцы, с невероятным удовольствием мы стали прихлебывать чай.

— Завтра макарон купим, — сказал Денис. —Этих, быстрорастворимых. Пожрем горячего. А то кишки сводит.