Олег закрыл ему глаза, оттащил в кусты. На душе было горько,словно потерял родных. Долго сидел неподвижно, затем ароматный запах вареногомяса заставил поднять голову. Пора снимать с огня, вот-вот начнет подгорать.Вода почти выкипела, но мясо разварилось, из котла шибает густым мясным духом.

Тяжело вздохнув, Олег снял котел. После драки захотелосьесть, а надо еще успеть поспать. Завтра долгий путь.

Гульча дернулась во сне, снилось что-то тревожное,проснулась. Солнце уже поднялось над травами, из воздуха быстро уходила ночнаясырость. Пещерник сидел у костра в той же благочестивой позе, в какой оназапомнила его, проваливаясь в сон. Лик его был печален.

— Хорошо спалось? — спросил он. — Сны бываютвещие.

— Всякая всячина мерещилась, — отмахнуласьона. — Охота, летящие стрелы, кровь.

Она потянула ноздрями, брови удивленно взлетели. Олегкивнул:

— Оленя подстрелил... Я пещерник, привык — медом иакридами, а тебе надо много мяса. Жареного.

Она брезгливо наморщила носик.

— Не мог резать аккуратно. Все забрызгал кровью. Сразувидно, святой пещерник. Медом и акридами?

Позавтракали, не разводя костра. Олег намерился помочь ейвзобраться в седло, она сердито отвела руку. Когда тронулись в путь, он завелрассказ о подвижничестве старых волхвов, о чудесах и видениях, древнихпророчествах, отвлекая ее внимание от огромного выворотня. Ночью, чтобы не рытьмогилу, он опустил трупы в готовую яму, забросал землей, а сверху навалил камнии валежины — дабы лесные звери не растаскивали человечьи кости. Их оружиесложил с ними в могилу, хотя при частой смене богов кто знает наверняка, что понадобитсяв будущей жизни?

Не проехали и версты, как Гульча воскликнула:

— Гляди, оседланные кони! Надо поворачивать... Этомогут быть враги.

— Со святой молитвой, — пробормотал Олег, —поедем дальше.

Гульча посмотрела подозрительно. Было видно, с какими нечеловеческимиусилиями она... смолчала. Они подъехали ближе, кони мирно паслись, неловкопрыгая спутанными ногами. Гульча свесилась с седла, торопливо пошарила вседельной сумке ближайшего коня:

— Здесь кое-что полезное для нас!

— Забери, — предложил Олег, не останавливая своегоконя.

— Подожди же! Я переложу.

— Бери вместе с конями, — бросил Олег через плечо.

Гульча с бессильной злостью смотрела вслед, но пещерникуезжал прямой как свеча, не оглядываясь, словно уже забыл о ее существовании.Она спохватилась, быстро соскочила на землю, держа нож, кое-как перепилилаверевку на ногах коней. Олег не успел отъехать и на сотню шагов, как сзадипослышался топот уже четырех коней. Гульча запыхалась, жаркий румянец играл наее тугих, как яблоки, щеках:

— Теперь у меня три запасных коня, — сказала онасердито. — Я могу обогнать тебя... если захочу. Но ты уверен, что за намине будет погони?

Олег поднял глаза к небу, пошевелил губами. Гульча вытянулашею, подозрительно всматриваясь в хмурое лицо. Так шевелил губами ее отец, нерешаясь выругаться в кругу семьи.

— Не погонятся, — ответил он наконец с терпеливымвздохом. — Не погонятся!

— Тебе боги сказали? — настаивала она, все ещевздрагивая при каждом громком шорохе.

— Демоны! — рявкнул он.

Гульча поехала тихо, как мышка, коня пустила смирненькопозади пещерника, стараясь не попадаться лишний раз на глаза. В самом деле,привяжет к дереву. Варвар...

Начал накрапывать мелкий дождь, тучи опустились, поползли,почти задевая верхушки деревьев. Земля как-то сразу размокла, копыта уже нестучали, а шлепали по грязи. Когда проезжали под деревьями, мокрые веткихлестали по лицу, вода с мокрых волос сбегала под одежду. Однажды дорога пошланаверх, копыта загремели по камням, вода там не застаивалась, но пришлось ехатьпо одиночке, и Олег едва не остался с вывернутой шеей, с тревогой оглядываясьна миниатюрную девушку.

Небольшую весь увидели издали — селение расположилось взеленой долине, там был вырублен кустарник, дабы незамеченным не подобралсявраг. Три больших дома из толстых бревен, десяток по — с резными крышами, ссараями и пристройками, банями. Все дома и сараи под одной крышей: в дождьпобываешь везде, не замочив ног, при нужде легко перебрасывать воинов из одногоконца в другой.

Олег обернулся, сказал резко:

— Теперь только шагом! Никаких резких движений. Я нехочу быть утыканным стрелами, как еж.

Дорога пошла вниз, конь сразу поскользнулся, Олег спрыгнул,повел в поводу. Мокрые от дождя камни блестели, как панцири черепах. Олегудерживал напирающую лошадь, в сотый раз клялся оставить невольную спутницу влюбом селе. Правда, она тоже слезла, ведет коней в поводу, но с ее тонкимиручонками удержать сонную мышь и то богатырский подвиг...

Дома постепенно приближались, Олег различал коновязи,колодцы с деревянными воротами.

— Я чувствую что-то, — услышал он сзади дрожащийголос Гульчи. — Как-будто чьи-то злобные глаза следят за каждым моимшагом!

— Шагай ровнее, — пробурчал Олег громко. —Охранители веси давно идут по обе стороны дороги. Трое ломятся справа, какпьяные лоси, двое слева в соплях путаются. Видать, хорошие хлеборобы, если полесу ходить не умеют... А вот справа один идет хорошо! Побывал на коне и подконем, не учуять, если бы помощники не сказали, что в плечах косая сажень,доспех кожаный, сапоги на лосиной шкуре, три дня не мылся, на левую ногуприхрамывает...

Справа кусты затрещали. Гульча вздрогнула, на дорогупроломился могучего вида хмурый мужик. Вода текла с него ручьем, он былдействительно широкоплеч, в кожаной душегрейке, мокрые голые руки быличудовищно толстыми, в буграх мускулов. За плечами у него торчал длинный лук, напоясе болтался короткий меч-акинак. Мужик полоснул по Олегу лютым взглядом,гаркнул во весь голос:

— Степашко, Ивашко! Горшки побили, косолапые...

Из кустов вышли двое молодых парней, перегородили дорогу.Олег не двигался. Парни смотрели зло и сконфуженно. Гульча сидела на коне, каквбитый в седло столбик, а конь с хрустом объедал листья дерева, вскидывалголову, тряс мокрой гривой.

— Кто такие? — бросил мужик грозно.

— Странники, — ответил Олег. — Я пещерник,меня согнали дикие люди. Родню этой девушки убили.

Мужик смерил недоверчивым взглядом широкие плечи пещерника,остановил цепкий взгляд на его ожерелье с оберегами. Казалось, прощупал глазамикаждую фигурку, взвесил, оценил. Молодые парни уже крутились вокруг лошадиОлега, уважительно рассматривали торчащую из ножен огромную рукоять двуручногомеча.

— Меня зовут Тверд, — сказал мужик. — Идите вдеревню, но не пытайтесь надуть. Тебе боги нашептали, что я, хоть три дня и немылся — тут ты угадал, — с мечом обращаться умею. К тому же стрелы моибьют уток на лету с сотни шагов!