Шрифт:
Интервал:
Закладка:
.
IX
Осенью в Красноярск из Краматорска приехал с коллегами по работе мой брат Виктор в командировку на завод Сибтяжмаш; мы были рады повидаться, вместе в выходной день поехали на строительство КГЭС; им очень понравилась природа и живописная дорога к Дивногорску, огромная плотина самой большой в стране электростанции и приготовленные к монтажу многотонные лопасти гидроагрегатов, доставленные из Ленинграда по Северному морскому пути и далее по Енисею на стройку; мы выбрали в тайге местечко, пообедали, чем Бог послал, хорошо выпили, отметив нашу встречу.
Поступив в аспирантуру и получив напутствие руководителей, я наивно подумал, что успех уже похлопал меня по плечу; однако начав выполнять эксперименты с противоморозными добавками в сочетании с известными пластификаторами CCБ и СДБ, получить хорошие результаты по удобоукладываемости бетонной смеси не удавалось; публиковать эту работу не было смысла; пробовал увеличивать количество СДБ сверх рекомендованной нормы в 0,15% массы цемента до 0,25%, но улучшений не было; вычертил на двух больших листах миллиметровки графики с неутешительными результатами экспериментов и прибыл в лабораторию Миронова, чтобы доложить и получить помощь; С.А. собрал основных сотрудников в своём кабинете, я подробно рассказал о работе. Как же я был наивен, думая, что мэтры мне что-то подскажут, укажут на ошибки, помогут советом, как действовать дальше, но меня выслушали в молчании; С.А. сказал, что пока всё плохо, и надо работать дальше; эта неудача сильно меня обескуражила, но удар, несмотря на его тяжесть, всегда можно пережить; «Без м̀уки нет и науки», – говорил мне Лагойда; в общем, его напутствие было примерно следующим: «Отправляйся, и без хороших новостей не приезжай»; вернулся я в общежитие расстроенным, а весь следующий день провёл в библиотеке, где собрал всю литературу по добавкам в бетоны, в т.ч. и пропаренных на заводах ЖБК; я снова внимательно посмотрел в маленькой брошюрке, изданной в 1936 г. В.М.Москвиным, его исследования по применению добавки хлористого кальция вместе с ССБ; обратил внимание: на графиках роста прочности пропаренных бетонных образцов, она увеличивалась по мере увеличения количества ССБ, что позволяло снизить расход цемента, но в определённый момент при дозировке 0,2% массы цемента происходил небольшой спад прочности бетона, и Москвин прекратил опыты, остановился и не пошёл дальше, считая, что увеличение количества ССБ отрицательным образом повлияет на прочность бетонных изделий. В одном из сборников докладов я обнаружил статью ленинградского исследователя, который на заводе ЖБИ занимался добавкой хлористого кальция с СДБ; он смело увеличивал количество пластифицирующей добавки до 0,3 – 0, 5% и доказал, что прочность бетона не снижается. В моём случае добавки поташа и содопоташевой смеси применялись не для пропаренного бетона при изготовлении сборных конструкций, а в монолитном бетоне, твердеющем на морозе. В Красноярске решил попробовать увеличить количество добавки пластификатора СДБ и посмотреть её влияние на удобоукладываемость и прочность бетона; переговорил с Лагойдой по телефону, он посоветовал продолжить эксперименты, используя этот опыт; и я начал широким фронтом при многочисленных вариациях искать оптимальное количество СБД в бетоне с добавками, твердеющими на морозе, доводя количество СДБ до 0,75 – 1,25%; попытка оказалась успешной в плане требуемой удобоукладываемости бетонной смеси; слава Богу, температура в конце февраля была низкая, мы выносили отформованные образцы бетона сразу на мороз; после месячного выдерживания при отрицательных температурах, можно было определить набранную прочность и сравнивать её с прочностью контрольных образцов, твердевших при стандартном хранении в соответствии с ГОСТ, и сделать выводы; оставалось ждать и преодолевать трудности: «Per aspera ad astra» – «Через тернии – к звездам» (из Овидия: «через трудности к высокой цели»); много было поставлено опытов, ведь моя работа над диссертацией требовала, чтобы я отдавал ей всё своё время и силы.
X
Я продолжил эксперименты с бетоном; иногда во второй половине дня посещал заседания учёного Совета института, которые проходили регулярно под председательством зама по науке Акбулатова; теперь разглядел его лучше, чем во время первой беседы, когда он сидел за письменным столом: был он немного выше среднего роста, несколько полный, даже рыхлый, совершенно неспортивный; выслушав докладчика, умный и рассудительный руководитель, сначала просил присутствующих задавать вопросы, затем говорил сам, но медлителен был во всём: в движениях, в речи; отличался скромностью и осторожностью, мне он всё больше нравился.
Я слушал доклады ведущих научных сотрудников о результатах исследований; в это время, когда я ко всему, что совершалось вокруг, так жадно приглядывался, эти заседания, естественно, производили на меня сильнейшее впечатление; я нетерпеливо стал вникать во все подробности этих новых для меня обсуждений, задавал вопросы и слушал, слушал…; впрочем, помню, я тогда же сделал одному докладчику, кажется Куземе, странное замечание, за верность которого особенно не стою, по поводу конструкции окон для Севера; неясность в видении этой проблемы не смущала; как бывшего производственника, меня в основном интересовали вопросы использования полученных результатов в строительстве; я, новичок, сидя в последних рядах и слушая доклады, считал многие проблемы совершенно ясными, мысленно подвергал авторов критике, но не высказывался; со временем, когда в работе сам столкнулся с решением научных проблем, ощутил своё невежество при поверхностной оценке исследовательских работ сотрудников, докладываемых на Совете; как говорится: «Дураку всегда всё ясно»; при этом постоянно ощущал, что мои и их представления – это разнонаправленные векторы; имея немалый производственный опыт и при этом преувеличенное честолюбие, я всегда был далёк от мелочного тщеславия, но в тот период жизни приятно тешился
