Шрифт:
Интервал:
Закладка:
VI
После новогодних праздников я занялся новой госбюджетной трёхгодичной темой по исследованию тяжёлых бетонов с химическими добавками и их применению на строительных объектах Минтяжстроя СССР; одновременно много времени стал уделять подготовке к вступительным экзаменам в аспирантуру; в апреле поехал в командировку в Москву, чтобы в лаборатории коррозии НИИЖБа получить отзыв на завершённую работу по Якутску; но с этим я не спешил, решил сначала сдать экзамен по специальности; задержался в НИИЖБе на десять дней, оформив отпуск за свой счёт, чтобы сдать экзамены; письменный вызов я получил ещё в Красноярске; до отъезда написал требуемый по правилам для абитуриентов краткий реферат на двух страницах, в котором изложил суть будущих исследований; на реферат следовало получить отзыв, но в НИИЖБе я никого не знал, однако вспомнил, что на совещании в Красноярске присутствовал сотрудник лаборатории Миронова, д.т.н. Борис Александрович Крылов, я нашёл его; это был пятидесятилетний мужчина выше среднего роста, спортивный, подтянутый, чрезвычайно опрятно одетый, тщательно выбритый; к достоинствам его внешности можно отнести чёрные волосы с длинными баками, но без усов, довольно оригинальный с виду; уверенный в себе, обладал представительной внешностью; я напомнил ему о Красноярском совещании и попросил дать отзыв на свой реферат; он спросил о сроке и сильно удивился тому, что отзыв нужен уже через два дня, однако не отказал, написал положительный отзыв; в дальнейшем в течение двадцати лет, вплоть до перестройки, у меня с Б.А. были очень хорошие взаимоотношения.
Первый экзамен был по истории партии (марксизм-ленинизм), который сдавали, имея шпаргалки, поскольку материал был обширным со многими названиями работ классиков и датами написания, а знать это требовалось обязательно; была и другая причина и о ней ниже. Экзамен проходил в рядом стоящем здании института НИИ оснований, в котором находилась кафедра общественных наук Госстроя СССР; в коридоре перед дверью аудитории собралось много народу – абитуриенты всех московских НИИ по строительству; я занял очередь, она была полна слухов, один из них: привлечённым из разных вузов Москвы экзаменаторам было приказано отсеивать (ставить неуды) многих абитуриентов в связи с большим наплывом поступающих в аспирантуру, где места были ограничены; на моих глазах вышедший в коридор солидный мужчина предельного для поступления в аспирантуру возраста, вытирал платком слёзы – его зарезали, поставив неуд. Непростительно много времени я провёл, ожидая своей очереди, что было не в моих привычках; я вошёл в большую аудиторию, в которой готовились сдавать десять человек, взял билет и сел за стол; соседи сразу стали просить шпору по их вопросам, но я сначала занялся своим билетом, и только в конце отдавал шпаргалки; экзаменаторов было пять человек, принимали они в разных местах аудитории; я решил идти к высокому седовласому импозантному преподавателю; на вопросы билета ответил хорошо, затем он спросил: «Так, вы из Новосибирска?», я ответил, что из Красноярска, после чего был задан дополнительный вопрос, на который я ответил; и снова: «Вы из Новосибирска?», нет, я из Красноярска, а ведь он это видел в моей карточке, но каждый раз спрашивал, такая игра; этот еврей мучил меня двенадцатью дополнительными вопросами, после чего поставил четвёрку. Мои коллеги, которые смотрели через щель в приоткрытой двери, как он меня засыпал вопросами, посчитали, что неуд обеспечен, и очень удивились, когда я вышел с четвёркой.
Проживал я в общежитии НИИЖБа, в библиотеке решил взять литературу по бетону, чтобы лучше подготовиться к экзамену, но там все книги были разобраны абитуриентами, мне принесли единственно оставшуюся старую книгу, изданную в 1945 году; на всякий случай я взял её и, читая вечером, удивился: каким прекрасным понятным языком автор изложил сложный технический материал, посвящённый свойствам вяжущих, бетонов, заполнителей – это было как раз то, что нужно! Занимался я в комнате, где жили также три аспиранта; не забуду, как однажды молоденький юркий узбек вскочил с кровати, включил радио на полную громкость и крикнул мне: «Софа, Софа поёт!», очень любил он слушать Ротару. И ещё вспомнил, как-то вечером транслировали выступление Хрущёва в Польше перед шахтёрами в Познани, которые до этого бастовали, и чувствовалось, что наш генсек был в сильном подпитии, стыдно.
Наступил день экзамена по специальности, который принимала комиссия из трёх человек: председатель, профессор, д.т.н. Фёдор Михайлович Иванов, который, по слухам, лояльно относился к абитуриентам, и две женщины, с.н.с. лаборатории специальных химических исследований. Мы стояли в коридоре и ждали, когда нас вызовут; увидели, как последним в комнату зашёл заведующий лабораторией коррозии, крупный учёный с мировым именем, профессор, д.т.н. Владимир Михайлович Москвин; это был высокий худой стройный 70-летний молодой старик; через открытую дверь аудитории мы видели и слышали, как он сказал Ф.И. Иванову, чтобы тот был построже с абитуриентами; вероятно, его заботил качественный отбор в аспирантуру; при этом глаза его сердито блеснули. Я зашёл примерно пятым, взял билет и стал готовиться; вопросы были несложные, я их знал; последний вопрос был о свойствах и применении жидкого стекла; я написал на листке химическое уравнение получения жидкого стекла и стал, скучая, долго ожидать своей очереди; чёрт меня дёрнул – пытался несколько раз расставить коэффициенты в правой и левой части уравнения, не получалось, попытался ещё несколько раз; эта неудача так меня взбесила, что я тут же совершил весьма опрометчивый поступок: мне показалось, что баланс левой и правой часть уравнения достигнут. Отвечал я на вопросы билета хорошо, в т.ч. и на дополнительные; в конце экзаменаторы посмотрели мой листок, где было химическое уравнение реакции получения жидкого стекла, рассмеялись, а Ф.М. сказал: «Товарищ Модылевский, вам надо присудить Нобелевскую премию по химии, т.к. вы впервые за 100 лет сумели расставить коэффициенты в этом уравнении, чего не могли сделать ни химики, ни алхимики»; и тут я вспомнил, что в уравнении, написанном в учебнике, вместо знака равенства стояли стрелочки, а я не заметил своей ошибки в арифметическом подсчёте; с некоторым изумлением для себя вдруг понял, что из-за невнимательности сильно промахнулся, но экзаменаторы отнеслись ко мне доброжелательно, экзамен я сдал на четвёрку. Когда экзамены были сданы, меня зачислили в аспирантуру, выдали удостоверение аспиранта с фотографией и печатью, а также стандартный план работы на первый год обучения, в котором было требование – сдать кандидатские экзамены; «вот я и поднялся на следующую ступень», – подумал я, выходя из отдела аспирантуры.
VII
Сразу пошёл в лабораторию к Миронову, сказал ему, что
