Сначала всё идёт хорошо. Уверенные, почти бесшумные шаги глотают расстояние, интеллектуальная оптика прекрасно показывает картинки, что в залитых светом помещениях, что в самых тёмных закоулках, где уже несколько месяцев не ступала нога человека. Чёткие жесты, которыми бойцы прекрасно общаются друг с другом, не нарушая тишины, великолепно дополняют спаянность, безупречное взаимодействие. Динамически сбалансированные автоматы в любой момент готовы разорвать очередью любого противника, подствольные гранатомёты — засыпать гадом осколков комнату или коридор, не оставив никому ни малейшего шанса уцелеть, но…

Но заканчивалось всё всегда одинаково. Увидев термальный всплеск, бойцы смело двигались навстречу опасности, и тут же исчезали, не успев сделать и пару шагов. Что происходит, понять на экране тактического монитора было невозможно: вихрь красок, короткое проклятье, и картинка видеокамеры начинает, как ошалелая, вертеться, а потом гаснет, и компьютер приятным женским голосом констатирует факт гибели обоих бойцов.

ОНИ никогда не повторяются, нападение все три раза совершалось в разных условиях, в разных помещениях — никакого шаблона! В первый раз нечто вынырнуло фантомом из столба пара, бьющего из изношенного клапана, едва только бойцы успели углубиться в хитросплетение коридоров. Во второй упало из шахты с такой высоты, что будь это человек, превратился бы в лепёшку. В третий раз людей заманили в самую глубь лабиринта — атака с двух сторон, одна из-под воды, второй призрак рухнул бойцам прямо на голову, мгновенно обезвредив одного и толкнув в объятия смерти второго.

Очередная пара приближалась к критической точке: термальная оптика сквозь стену видела неверное мерцание живого существа, притаившегося в очень удачном месте. Винтовая лестница была столь узка, и так круто уходила вверх, что развернуться на ней в снаряжении, да ещё и с оружием, было непросто. Бойцы, прекрасно это понимая, не сплоховали: автоматы вмиг оказались за спинами, а компактные пистолеты-пулемёты, гораздо более удобные в узостях, искали цели, но им опять не дали ни шанса.

Под спецназовцами словно взорвался пол — решётчатое покрытие вздыбилось, отдельные элементы даже ударили в потолок, оба человека, припечатанные к стене, не успели ничего предпринять. Снова погасла картинка, и снова приятный женский голос, будто с издёвкой, констатировал прискорбный факт: восемь — ноль, в пользу ботаников.

— Чёрт… Кто они такие?! — полковник удивлённо переглянулся с сидящим рядом рыжим пареньком.

— Это наши дочурки, — тот и не пытался скрыть удовлетворения, приобняв ещё более юную девушку. — Ну, что? Достаточно?

Старший офицер обвёл взглядом своих коллег, и те только развели руками, давая понять, что согласны с бесполезностью продолжения экспериментов. Чудес не бывает — неведомый враг уже четвёртый раза за почти три часа посадил профессионалов в лужу, и смысла пробовать ещё не было никакого.

— Ничего подобного не видел! — сокрушённо покачал головой громила, весь обвешанный оружием, видимо, командир бойцов. — Мы все с боевым опытом, а они душат нас как котят, одного за другим! Ё… твою налево! Ой, простите.

Ханнеле смущённо улыбнулась:

— Вы просто сильно расстроены, я понимаю.

— Ладно, отбой, — скомандовал полковник, поднимаясь со стула. — Ну, молодые люди, показывайте своих питомцев.

По радио понёсся приказ занять исходные позиции, а оба эволэка на миг застыли, приковав внимание собравшихся: лица немного исказились, взгляды ушли в себя…

Всё, девчонки, вы победили, возвращайтесь.

В ответ недовольное: У-у-у-у!!! Ещё! Еще!

Пока для них это игра, очень интересная и весёлая, хотя и шумная — в закрытых помещениях холостые патроны и учебные гранаты сильно бьют по острому слуху. Но, тут уж ничего не поделать, зато награда! Волны эмоций пробивались сквозь стены и расстояние, и дети купались в ласке, что дарили им родители. Восхищение было абсолютно искренним и заслуженным — чистая победа!

На свежем воздухе, у самого входа в огромный техногенный полигон, воспроизводящий практически все строения, встречающиеся на земле и под землёй, уже собирались раздосадованные провалом бойцы армейского спецназа. Некоторые потирали ушибы — сёстры, проникнувшись важностью экзамена, не особо соизмеряли силы, убивать и мысли не было, но бока намяли, будь здоров!

Сами летуньи не стали утруждать себя походом по подземелью, стеснённые помещения всегда вызывали у них чувство глубокого дискомфорта. Они выбрались по лестнице на крышу и уже проделали путь по воздуху между повидавших множество учебных схваток строений, оказавшись в объятиях эволэков — те, не обращая внимания на всеобщий интерес, которые сёстры приковали к себе, тискали детей.

— Ну, прямо два дракона, — изумлённо протянул один из бойцов, с любопытством разглядывая Хилью, та была к нему ближе.

Вскоре «драконих» уже обступила плотная толпа служивых, и сестрички, чутко улавливая интерес к своим персонам и отсутствие у закалённых военных страха перед необычными существами, так же стали проявлять повышенный интерес к происходящему. Большая сестра, как всегда, вела себя чинно, не роняя достоинство, а Лесавесима традиционно озорничала — схватив зубами автоматный ремень, принялась играть в перетягивание оружия с одним из бойцов. Тот упёрся, аж самому интересно стало, и попробовал помериться силой с девчонкой, но не тут-то было. Элан не без смеха смотрел, как его дитя пятится задом, оживлённо работая шеей, и с лёгкостью тащит стокилограммового накачанного мужика «на буксире» — подошвы армейских ботинок скользили всё быстрее, пока очередной рывок не свалил бойца с ног. Довольная проделкой, дочурка вручила трофей своему папане, а тот вернул оружие тяжело дышащему спецназовцу.

— Ну и силища! — Боец не расстроился, не кисейная барышня. — Всё равно, что с быком бороться!

Элан помог ему подняться и дружески похлопал по плечу:

— На то и расчёт был. В бою, конечно, всё будет посложнее, но, тем не менее, вот такие они умницы!

— Откуда тебе и им знать, что это такое, убивать? — презрительно фыркнул один из спецназовцев.

Настоящие бойцы терпеть не могли всяких «теоретиков», рассуждающих о бое, с коим были знакомы только заочно, в основном по художественным фильмам, более или менее отражающим реалии тяжёлой мужской работы, а, бывает, что и далёким от кровавых будней войны настолько, что у ветеранов ничего кроме раздражения не вызывали.

Но Элана слова рассердили не на шутку, и он двинулся к обидчику.

— Вы слишком много о себе возомнили. — Он явно терял контроль над собой. — Для меня лично убийство — не пустая абстракция, я уже проливал кровь, но после я не застрелился, и не повесился, и ночами спать не перестал.

Их взгляды схлестнулись. Юноша взрослому мужику в бою не ровня, но эволэк явно не испытывал страха перед искусством матёрого бойца, и это настораживало военных. Повисла неловкая пауза, а уже подостывший Элан негромко продолжил: