— Нет, — с глубоким сожалением сообщила Тамарка, — убиватьопасно. Её Женька в два счета расколет нас. Он же знает, куда она пошла.

Я чуть не задохнулась от возмущения под этой дурацкойдверью.

«Ха! Мой Женька! И это единственное, что её останавливает, —подумала я. — После стольких лет дружбы!»

— А по-моему, ты слишком преувеличиваешь опасность, —рассердилась Татьяна. — Ну если боишься, хочешь, я сама её грохну?

Меня мороз продрал по коже, а Тамарка опять задумалась. Нет,если и дальше так пойдёт, я выскочу из-за двери и сама их убью!

— Лучше свяжем её и пускай полежит, может одумается, —предложила Тамарка.

— А я считаю, что лучше убить и не морочить себе с нейголову.

Да что же эта Татьяна так невзлюбила меня? Все убить даубить!

— Если уж кого убивать, — сказала Тамарка, — так лучшеПолину. Очень ненадёжный она человек. Сейчас придёт домой, и все выложит мужу.

— Точно! Тогда мы все погорим!

— Надо грохнуть Полину, — подытожила Тамарка.

— И Зинаиду, — добавила Татьяна. — У неё акций больше всех.

— Больше всех акций у меня, — напомнила Тамарка. — Этак вы идо меня доберётесь.

— До тебя нельзя, — посетовала Татьяна, — тогда компаниейуправлять будет некому, а вот Зинку-пензючку надо завалить. Я давно на неё зубимею. Прикинулась дурочкой, ах, она вся в науке. Фрока, козёл, всегда её большевсех жалел, считал, что она беспомощная.

— Без всяких на то оснований, — вставила Тамарка. — Все,точно, пришьём и Зинку.

— Тогда уже и Изабеллу. Эту я вообще ненавижу. Никогда ейдесять процентов не прощу. Грохнем и все акции будут только у нас. И свидетелейменьше. Что знают трое, то знает свинья, — заключила Татьяна.

— А где мы их грохнем?

— Да там же, на даче. Сначала Фроку похороним, а следом иих. И шито-крыто.

«Да что же это такое? — коченея за дверью, подумала я. — Чтоже это за злодейки? Всех хотят грохнуть, а меня связать!»

И я понеслась на кухню.

— Вы, глупые, здесь сидите, — вбегая закричала я, — а тамТамарка и Татьяна планы строят, вас всех убить хотят!

На кухне с грустинкой в глазах сидела одинокая Зинаида. Виду неё был неважнецкий: праздничное платье лопнула по швам, парик совсемполысел, очки сидели как-то косо.

— А где остальные? — опешила я, после всего услышанногоопасаясь уже буквального всего.

— Полина в ванной, а Изабелла в туалете, — прикуривая отконфорки и придерживая спадающие очки, флегматично сообщила она.

Я понеслась разыскивать Полину и столкнулась с ней вкоридоре. Нос её был подозрительно красен.

— Что случилось? — спросила я.

— Эта дура дала мне по носу и пошла кровь, — пожаловаласьПолина.

— Эта дура? Которая из них? — спросила я.

— Изабелла, — хлюпая носом, ответила Полина.

Из туалета вышла очень потрёпанная Изабелла.

— А кто дал мне в глаз? — спросила она.

Полина потупилась.

Мы пошли на кухню.

— Вот вы здесь дерётесь, — шёпотом сказала я, — а там ужесостоялся заговор.

— Какой? — хором спросили Зинаида, Полина и Изабелла.

— Татьяна и Тамарка задумали вас убить и завладеть всемивашими акциями, — злорадно сообщила я.

— А тебя? — обиделась Полина. — А тебя они что, убить незахотели?

— Нет, у меня же нет акций. Меня они решили всего лишьсвязать.

— Я ей не верю, — заявила Зинаида.

— Пойдите, послушайте сами, — предложила я.

И они пошли.

Уж не знаю, что они там услышали, — нормальному человекупредположить трудно в каком русле потекла дальнейшая беседа двух злодеек — нотолько разборки начались серьёзные. Зинаида, Изабелла и Полина ворвались вспальную и, пользуясь численным превосходством, совершили нападение. Шум изспальной доносился невообразимый.

Я глянула на часы и испугалась: два часа ночи! Как быстролетит время!

— Девочки, — крикнула я, подкравшись к спальной, но нерешаясь открывать дверь, — вы бы потише, а то соседей разбудите.

Девочки меня не слышали. Им было не до того.

Пользуясь этим, я приоткрыла дверь и заглянула-таки. Тамаркатеснила Зинаиду в угол, но на её руке висела Полина. Татьяна же намертвосхватилась с Изабеллой, но силы были равны и бой шёл с переменным успехом.

— Порядок, — обрадовалась я и, решив не дожидаться исходасражения, отправилась в кухню.

Там я подогрела чайник и, попивая кофеёк, закурила сигаретуиз Зинкиной пачки.

Бой продолжался довольно долго, я судила по хаотичнымкрикам, доносившимся из спальной. Потом эти крики становились все тише и тише,а потом и вовсе заглохли. Я прислушалась — тишина.

Полная тишина. Ни звука.

«Черт возьми! — подумала я. — Не поубивали же они там другдруга!»

Я уже хотела отправиться на разведку, но в это времяраздался крик Тамарки.

— Вы что, придурки, оставили её там одну?! — закричалаТамарка. — Она же в милицию позвонит!

Я и глазом моргнуть не успела, как вся ватага была уже накухне. Не помню как мне заломили руки, помню лишь, что оказалась я в туалете.

— Посиди, подумай на досуге, — ядовито посоветовала мнеТатьяна.

«Спелись, мерзавки!» — подумала я и во всю глотку закричала:

— Спасите! Помогите!

Истошные крики я сопровождала энергичными ударами по дверитуалета. Я молотила и руками и ногами, в тайной надежде, что дверь соскочит спетель. Дверь тряслась, но с петель не соскакивала.

— Она нам всех соседей сейчас на ноги поднимет, —заволновалась Тамарка. — Пойдите, вставьте ей кляп! — приказала она.

И эти дурочки принялись открывать дверь, я же схватилась заручку, пытаясь препятствовать им в их вероломных намерениях. С той страстью, скоторой я только что хотела выйти из туалета, теперь я тянула ручку на себя, ноих было больше, и дверь открылась. На меня набросились и воткнули в рот кляп. Исвязали бельевой верёвкой руки, чтобы я этот кляп ненароком не вытащила.

Связали, должна заметить, весьма неумело, и, как толькозакрылась за обидчицами дверь, я эту верёвку очень быстро развязала,предварительно ослабив её с помощью разнообразных движений.