— Врет она все! — воскликнула Мила.

— Конечно, врет, — подтвердил тот. — Если бытам был еще какой-то человек, мы бы его увидели.

— Но он умчался очень быстро! — забеспокоиласьСофья. — Как олень!

— Одного не могу понять, — задумчиво сказалЛистопадов, — зачем, перед тем как выстрелить, надо было визжать на весьлес?

— Наверное, чтобы подбодрить себя. Илираспалить, — предположила Мила. — Ведь не так-то просто порешитьчеловека. Знаете, как ниндзя кричат перед тем, как прыгнуть и засветитьпротивнику ногой в глаз? Так тонко, отвратительно. По крайней мере, в кино.

Софья не желала согласиться с такой трактовкой событий. Онас пеной у рта доказывала, что визжала от испуга, потому что на нее совершеннонеожиданно набросился человек в черной маске.

— И у него было черное лицо без глаз! — страшнымголосом говорила она, водя растопыренными ладонями в воздухе.

— Куда поедем? — спросил Листопадов, прервав потокее красноречия. — Мы ведь так и не договорились.

— Поедем к Алику в редакцию, — предложилаМила. — Если что, туда и милицию можно вызвать. Кроме того, там на входеохранники есть, вооруженные.

— Ладно, — поколебавшись, согласилсяЛистопадов. — Только я буду держать пистолет под курткой. На всякийслучай. Если наша бандитка вдруг решится на какую-нибудь глупость.

«Боже мой, отчего я такая невезучая? — мысленно стеналаСофья. — Откуда взялись все эти люди? Ведь мы были одни в подмосковномлесу, где в такое время года не должно быть живой души!»

«Интересно, — думала тем временем Мила, — как яобъясню произошедшее бедному Алику, когда мы всей толпой нагрянем к нему вкабинет? Надо позвонить ему заранее, чтобы он не испугался».

— Простите, Константин, — вежливо сказала она,обернувшись к Глубокову, который, держа на изготовку пистолет, страшнонапрягался и потел. — Можно воспользоваться вашим мобильным телефоном? Ато вдруг Алика нет на месте? Тогда наше вторжение в редакцию потеряет всякийсмысл. Или только развлечет секретаршу Любочку.

— Я бы рад, но у меня заняты руки, — ответил тот,не сводя глаз со злобно щурившейся Софьи.

— Воспользуйтесь моим, — любезно предложилЛистопадови подал трубку.

— Алло, Алик! — ненатурально оживленным голосомвоскликнула Мила через минуту. — Это я. Я тоже ужасно рада тебя слышать.

Софья за ее спиной засопела, и Глубокову пришлось пошевелитьпистолетом, чтобы она в порыве чувств не вцепилась Лютиковой в волосы.

— Мы тут… э-э-э… встретились с твоей женой, —продолжала та. — Причем при довольно щекотливых обстоятельствах. Нет-нет,со мной все в порядке, не беспокойся. Да, твоя Сонечка действительно вела себяужасно. Кстати, она тут рядом со мной. Угу. Мы с ней, знаешь, Алик, ужеподъезжаем к редакции. Затем, что нам надо поговорить. Да, мы приедем вдвоем.Впрочем, нет, нас в машине целых четверо. Понимаешь, потребовались два мужика,чтобы сдерживать порывы твоей жены. Да, она покушалась на меня. И у нее, Алик,был пистолет. Впрочем, если не хочешь в этом участвовать, мы сдадим ее вмилицию. У нас и улики с собой. Нет? Я тоже думаю, что стоит разобратьсяполюбовно. Ладно-ладно, тогда жди.

Алик встретил их нахмуренным челом, вдохновенно растрепаннойпрической и нечленораздельным восклицанием. Вся компания ввалилась в кабинет,взволновав Любочку Крупенникову мрачными и решительными физиономиями. И еслидвое незнакомых мужчин выглядели вполне прилично, то жена шефа, впрочем, как иего подруга Лютикова, напоминали дворничих в грязных куртках и грубых ботинках.Кроме того, на голову Софьи была натянута тесная вязаная шапочка, из-подкоторой выбивались лохматые космы. Несмотря на природную красоту, сейчас онабыла похожа на черта. Плюс ко всему это пугающе ожесточенное выражение лица…

— Рассаживайтесь, — нервно предложил Алик, поведяруками в стороны. — Скажу честно, я не в своей тарелке.

— Знакомься, Алик, это Константин Глубоководный,частный детектив, — начала Мила. — А это… — Она поглядела наЛистопадова и замерла с открытым ртом.

Только сейчас до нее дошло, что она понятия не имеет, ктоэто такой.

— Это Александр, мой помощник, — пришел ей напомощь Глубоков и неожиданно для всех сообщил:

— Мы поймали вашу жену в лесу, Альберт Николаевич. Онатам охотилась за Людмилой. У нее был пистолет с глушителем, маска и отравляющеевещество в баллоне с распылителем. Все это у нас в машине.

— Я потрясен, — сказал бледный Алик, помолчавнекоторое время и избегая встречаться со своей благоверной глазами. — Дажене знаю, что сказать! Наверное… раз так… и улики… — забормотал он. — Нужновызвать представителей закона, может быть?

— Алик! — взвизгнула Софья, так высоко подпрыгнувна стуле, словно из сиденья выскочили пружины. — Ты меня предаешь?!

— Но, дорогая, — холодно ответил тот, гордовыпрямившись и посмотрев на нее наконец в упор. — Ведь ты встала на путьпреступления. Кстати, откуда у тебя пистолет?

— Это не мой пистолет! — брызжа слюной, закричалаСофья. — Что же вы за кретины такие? Это пистолет того черного типа,который кинулся на меня сверху, когда я лежала в листьях!

— Черного типа? — внезапно забеспокоилсяАлик. — О ком это ты говоришь? Ну-ка, ну-ка…

— Дайте я все объясню! — рыкнула Софья наЛистопадова, который совершенно определенно собрался встрять в разговор. —Только сначала поклянись мне, что у тебя с ней ничего не было! — Онасверкнула глазами в сторону нервно облизнувшей губы Милы.

— Клянусь, — тут же ответил Алик, мельком пояснивдля присутствующих:

— В таких вещах с ней лучше не спорить.

— Я подслушала твой разговор с Виталиком, —деловито начала Софья. — И поняла, что до ресторана вас с Лютиковойдопускать нельзя.

— Кх-м, — сказал Алик, медленно серея.

— Ну и… чтобы Лютикова уж совершенно точно не смогласоставить тебе в пятницу компанию, я решила побрызгать ей в лицо кислотой…

— Что-о-о?! — закричала Мила, вскакивая наноги. — Что ты решила сделать?!

Она раскраснелась и, рванув «молнию» куртки вниз, хотелакинуться на Софью, но тут на пол, прямо ей под ноги, с глухим стуком началипадать комья грязи.

— Господи, что это? — еще сильнее испугалсяАлик. — Милочка, это откуда сыплется?

Сыпались корни травы из порвавшегося пакета, который тазасунула себе за пазуху.

— Извини. — Мила упала на четвереньки и приняласьсгребать грязные корешки руками в кучу. — Сейчас я все уберу, небеспокойся. Там, в лесу, я боялась, что Софья меня застрелит, поэтому упалаживотом на землю, а ты же знаешь, какая сейчас грязь, особенно за городом… .