Она занесла уже было палец над строкой передачи координат, как вдруг экран, не дожидаясь касания, мигнул – и сделался совершенно пуст.

«Всё, что ли?!»

Однако вслед за тем на чистом белом фоне проступили контрастно-черные слова – два слова: «Принимается сообщение». А под ними – столь знакомая, ненавистная уже шкала ожидания – одна секция закрасилась, вторая, третья…

Сердце бешено колотилось в груди. Только б не сорвалось!.. Да сорвется ведь – наверняка же сорвется – вот сейчас мигнет – и…

Мигнул – но не погас. Даша не сразу заметила, что черная надпись на белом экране стала длиннее. Она глядела на нее, видя ясно каждую букву, но не в силах от волнения сложить их в слова. «Да давай же!.. Давай!.. Отрубится же!..» – стучало в голове. Наконец она прочла:

«Не выключайте по возможности аппарат. Устанавливаем локацию».

Всю ночь датчик работал, но с рассветом Даша его выключила. И дело было даже не столько в соображениях конспирации. Подсветку можно отключить, в конце концов, проекцию тоже. А вот с аккумулятором так просто не сладишь.

Вопрос этот заботил ее и раньше, но в меньшей степени: при ее-то расходе (включил – выключил) заряда могло хватить надолго. Теперь же ситуация менялась в корне. Уже нынешнее ночное бдение стоило одного из пяти делений шкалы в правом верхнем углу, четыре оставшихся надо как-то растягивать – и наподольше («сдохнет» – кранты).

Попозже попробует еще – можно даже на прогулке, там вроде не смотрит никто. Ну, и ночью, конечно. Теперь уж, верно, недолго.

Странно, но сознание это ее почему-то как будто даже и не радовало. Должно бы – больше месяца уж тут болтается, сколько ж можно?! А вот – не радует – почему-то…

И почему бы это?

Ну, мир себе как мир, поглядела – и будет. И не только даже поглядела. Поколдовала чуток (пусть вышло и не ахти – первый блин комом), на балу покрасовалась, к королю, можно сказать, втерлась в фавор – и к будущему королю – тоже… А брошь-то всё ж вернуть надо бы… Хотя какая, в сущности, разница?

Всё равно этому миру – с тем течением событий, что породило ее здесь явление – не бывать. А коли и бывать, то недолго. Как уж они там, в Институте, теперь выкрутятся, конечно, сказать трудно, но выкрутятся как-нибудь – и всё сделается, как раньше. Перманентная трансформация исследуемой среды не допускается – весь институтский штат знает это назубок.

А жаль… Нет, не это – жаль (постулат-то как раз здрав весьма). Жаль, что как оно могло бы быть дальше – она не только уже не увидит, но даже и не узнает. А хотелось бы…

Ну, ничего. Переживем…

~~~

День, как всегда, начался с визита господина Холлиса.

За ночь он, похоже, вполне успокоился – ничто не выдавало в нем вчерашнего буйства; внешне, по крайней мере: прежний степенный старичок, строгий и сдержанный до сухости. Не сказать чтобы общество его доставляло Даше удовольствие (она и в своем-то мире предпочитала по возможности минимизировать контакты с людьми в белых халатах – профессиональные так уж точно). Однако в последнее время посещения его становились всё короче. Сегодня же и вовсе заглянул лишь на минуту.

– Думаю, – сказал он после обычного скупого приветствия, – в моих услугах Вы больше не нуждаетесь.

Даша думала точно так же – и уже давно; наконец-то и он сообразил.

– Благодарю, – сказала она по возможности любезно (всё ж есть за что, как-никак).

Тот кивнул – и обернулся к притихшей тут же дочери:

– Пойдем… на минутку.

Они вышли.

«А ведь, пожалуй, и Таффи теперь меня покинет», – подумала Даша – на сей раз без особого торжества.

Прежде она частенько досадовала про себя на невольную свою «надсмотрщицу». А теперь… Скучно без нее будет всё же, и слова-то молвить некому…

Однако, как оказалось, с Таффи она попрощалась преждевременно.

– Если не возражаете, – сказала вернувшаяся Таффи, смущенная больше обычного, – я пока… так же… составлю Вам компанию… Господин Холлис хотел бы…

«Да ясно уж, чего бы он хотел».

Человек вроде него никогда и ни за что не согласился бы – и тем более не пожелал сам – видеть свою дочь компаньонкой той, что, по его мнению, сама годилась бы той в прислугу. Так что не компаньонка ей Таффи – и не сиделка уже – самая что ни на есть настоящая шпионка. (Да уж, нечего сказать, нашли кандидатуру…)

Неужто это Холлиса эвирский посол сподвиг? А может, даже и не Холлиса? Может, доктор наш уж и королю настучать успел? А с того уж станется – одного поля ягоды…

Как бы то ни было, но догадка ее о новой роли Таффи, похоже, подтверждалась вполне. Если и прежде та редко оставляла ее одну, то теперь и вовсе не отступала ни на шаг. Даже в сад, против обыкновения, пошла «за компанию» (что ж, подождет датчик до ночи).

Впрочем, сердиться на Таффи у Даши как-то не получалось. Убитый ее вид ясно говорил, что и сама она своему положению отнюдь не рада.

Эх, и пришло ж кому-то в голову?! Неужели и правда из-за бала? Бояться, как бы опять не вышло чего? Так делегация же вроде уехала?.. Или еще нет?

В дальнем конце аллеи показалась высокая фигура. Было далеко, но на зрение Даша не жаловалась.

– Таффи, – проговорила она медленно, – посмотрите-ка вон туда… мне кажется… Это не тот?

– Нет-нет, что Вы… – поспешно перебила та, пряча глаза и мгновенно краснея. – Я не…

– Да поглядите же. Это определенно… Как Вы его назвали?..

Господин Вильм – имя Даша помнила и сама, но к чему портить игру?

Таффи не ответила – лицо ее цветом напоминало спелую свеклу.

Белобрысый, дойдя до середины аллеи, остановился перед большим фигурным кустом (рука садовника превратила его во вздыбившегося дракона – прежде зеленого, теперь же, как и всё здесь, расцветившегося всеми цветами осени и изрядно полинявшего); будто бы очень им заинтересовавшись, он нет-нет да и посматривал в их с Таффи сторону.

– Думаю, – сказала Даша с улыбкой, – он хотел бы попрощаться с Вами, но смущается моим присутствием. Не желаете ли…

– Нет! – испугалась Таффи. – Я не могу…

– Почему же не можете? Ведь Вашего отца здесь нет…

– Не могу… – повторила Таффи. – Я обещала…

– Что именно? Не видеться с ним – или не спускать глаз с меня?

Если и прежде в огромных глазах Таффи явственно читался страх, то теперь – настоящий ужас.

– Не волнуйтесь, – улыбнулась вновь Даша, – я не убегу. И не выдам Вас папеньке. Идите. Да идите же!

И она легонько подтолкнула ее к краю скамейки.