Каладин кивнул. Все знали про Амарама. Он был куда более важной шишкой, чем большинство военных, что посещали Под.

Амарам выступил вперед.

— У вас красивый город. — Он обратился к собравшимся темноглазым. У него был сильный, глубокий голос. — Благодарю за гос­теприимство.

Каладин нахмурился, окинув взглядом горожан: всех явно смутило это заявление.

— Обычно, — продолжил Амарам, — этим делом занимаются мои подчиненные офицеры. Но раз уж я навещаю кузена, мне спод­ручнее все сделать самому. Это не настолько обременительное за­дание, чтобы поручать его кому-то другому.

— Светлорд, прошу прощения, — сказал Каллинз, один из фермеров. — Но что же это за дело?

— Что же еще, как не вербовка, добрый фермер? — Амарам кивнул Алаксии, и та выступила вперед с доской, к которой был прикреплен лист бумаги. — Король забрал с собой большую часть наших солдат, когда отправился исполнять Договор Отмщения. Моим военачальникам не хватает солдат, и возникла необходимость вербовать молодых людей в каждом городе и в каждой деревне на нашем пути. Если представляется возможным, мы берем и добровольцев.

Горожане притихли. Мальчишки мечтали сбежать в армию, но на самом деле мало кто из них осмелился бы на такое. Долг Пода — снабжать войска провизией, а не солдатами.

— Моя битва не столь славная, как война за отмщение, — продолжил Амарам, — но наша священная обязанность — защищать свои земли. Этот поход продлится четыре года, и когда вы исполните свой долг, то получите военную премию, равную одной десятой жалованья за весь период. Можно будет вернуться домой или ос­таться еще на один срок. Отличиться и подняться до высокого ранга, что может означать повышение на один нан для вас и ваших ­детей. Добровольцы есть?

— Я пойду! — выкрикнул Джост, шагнув вперед.

— И я! — раздался голос Эбри.

— Нет! — воскликнула мать Джоста, хватая его за руку. — Как же поля...

— Поля важны, темноглазая, — сказал Амарам, — но защита нашего народа несравнимо важнее. Король посылает нам сокровища, захваченные на Равнинах, и этих самосветов хватит, чтобы в случае необходимости обеспечить едой весь Алеткар. Вам обоим мы очень рады. Еще кто-нибудь?

Вышли три парня и мужчина постарше — Харл, чья жена умерла от рубцовой лихорадки. Это его дочь Каладин не смог спасти после того, как та упала.

— Отлично. Еще желающие будут?

Горожане молчали. Даже странно. Многие мальчики, которые так часто говорили, как бы стать солдатами, отворачивались. Каладин чувствовал, как бьется сердце, как дергаются мышцы на ногах, словно его тело так и рвалось вперед.

Нет. Он станет лекарем. Лирин посмотрел на сына, и в его темно-карих глазах мелькнула глубоко запрятанная тревога. Но когда Каладин не шевельнулся, его отец расслабился.

— Отлично. — Амарам кивнул Рошону. — Нам все же понадобит­ся список.

— Список? — громко спросил Лирин.

Амарам посмотрел на него:

— Армии нужно много солдат, темнорожденный. Я беру добровольцев в первую очередь, но наши ряды необходимо пополнять. Мой кузен-градоначальник наделен высоким долгом решать, кого именно послать на войну.

— Алаксия, прочитай первые четыре имени, — велел Рошон. — И последнее.

Женщина посмотрела на свой лист и начала читать бесстрастным­ голосом:

— Эгил, сын Марфа. Колл, сын Талеба.

Каладин глянул на отца с мрачным предчувствием.

— Он не может тебя забрать, — прошептал Лирин. — У нас второй нан, и мы оказываем городу важные услуги — я лекарь, ты мой единственный ученик. По закону нас нельзя принудительно завербовать. Рошон это знает.

— Хабрин, сын Арафика, — продолжала Алаксия. — Джорна, сын Лоутса. — Помедлив, она оторвала взгляд от листа. — Тьен, сын Лирина.

На площади воцарилась мертвая тишина. Даже дождь как будто утих на миг. Потом все взгляды обратились к Тьену. Мальчик казался растерянным. Лирин был неуязвим как городской лекарь. Каладин — как его ученик.

Но не Тьен. Он всего лишь третий ученик плотника — не важный, беззащитный.

Хесина крепко схватила Тьена:

— Нет!

Лирин кинулся вперед, защищая их. Каладин стоял как громом пораженный и смотрел на Рошона. Улыбающегося, довольного Рошона.

«Мы отняли у него сына, — понял Каладин, глядя в заплывшие глаза. — Это месть».

— Я... — проговорил Тьен. — Армия?

Казалось, впервые в жизни уверенность в себе и беззаботность покинули его. Он широко распахнул глаза и сильно побледнел. Мальчик падал в обморок при виде крови. Ненавидел драться. Он был все еще маленьким и тощим, несмотря на свой возраст.

— Он слишком молод, — заявил Лирин.

Соседи расступились, и семья лекаря осталась в одиночестве под дождем.

Амарам нахмурился:

— В городах даже восьмилетних и девятилетних записывают в солдаты.

— Светлоглазых! — выкрикнул Лирин. — Они учатся на офицеров. Их не посылают в бой!

Амарам помрачнел еще сильнее. Он вышел под дождь и подошел­ к семье Каладина.

— Сколько тебе лет, сынок? — спросил он Тьена.

— Ему тринадцать, — ответил Лирин.

Амарам посмотрел на него:

— Лекарь. Я про тебя слышал. — Он вздохнул и повернулся к Рошону. — Кузен, у меня нет времени, чтобы вмешиваться в ваши мелкие провинциальные дрязги. Нет ли другого подходящего мальчика?

— Это мой выбор! — заявил Рошон. — Сделанный в рамках закона. Я имею право послать тех, без кого город может обойтись, — ну так вот, этот мальчик в списке первый.

Лирин шагнул вперед, его глаза пылали гневом. Великий маршал Амарам поймал его за руку:

— Не делай того, о чем пожалеешь, темноглазый. Градоначальник действует по закону.

— Ты, лекарь, скалил зубы, прикрываясь законом, — крикнул Рошон Лирину. — Что ж, теперь закон обратился против тебя. Можешь оставить сферы себе! Твое лицо в этот миг — достойная плата за все!

— Я... — снова проговорил Тьен.

Каладин никогда не видел брата в таком ужасе. Сам он был бессилен. Толпа глядела на Лирина, которого по-прежнему держал за руку светлоглазый генерал. Они с Рошоном сверлили друг друга взглядами.

— Я сделаю мальчика посыльным на год-два, — пообещал Амарам. — Его не пошлют воевать. Это лучшее, что я могу предложить. Нам сейчас дорога каждая пара рук.

Лирин обмяк, потом уронил голову. Рошон расхохотался и махнул Лараль, чтобы она вернулась в карету. Девушка так и сделала и даже не посмотрела на Каладина. Рошон последовал за ней, и, хотя он все еще смеялся, его лицо сделалось жестким. Безжизненным. В точности как тучи над их головами. Рошон отомстил, но сын его был по-прежнему мертв, а сам он не мог покинуть опостылевший Под.