Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На другой день Валентин решил оставить в чемодане приметку. Сняв с потолка в прихожей длинную нитку паутины, в которой там не было недостатка, он аккуратно уложил ее поверх вещей. Потом еще одну. Таким образом пошарить в чемодане, не повредив паутины, было невозможно. Валентин осторожно закрыл крышку чемодана и пошел в лабораторию монтировать передатчик.
В лаборатории Ампиров, как всегда, заправски командовал, энергично размахивая руками.
— Ставьте вот здесь! Ближе, ближе к стенке! Вот так. Все. Слава Богу. Теперь начинайте монтировать вторую стойку. А я пойду, хоть стакан воды выпью. Ужасная духота — как в парилке. А кондишин, заметьте, на полную мощность работает. И возраст все-таки уже дает о себе знать! Скоро пятьдесят. Не то, что Вам, Валентин.
Валентин видел, как Ампиров вышел из лаборатории на солнцепек и, чуть сутулясь, ленивой походкой побрел к домику. У порога он остановился, оглянулся и некоторое время смотрел в сторону лаборатории; потом вошел в домик и тщательно затворил за собой дверь.
«В такую-то жару метров сто под полуденным экваториальным солнцем! — подумал Коротченко. — Так уж ему не терпится проверить, что я вчера из города привез! Ну и любопытный же, гад-паразит!»
Через десять минут Ампиров вернулся и снова начал темпераментно и бестолково командовать, прекрасно понимая, что все окружающие великолепно осознают ненужность его командирства. Что оно только тормоз в работе. Но он не мог позволить открыто относиться к нему, профессору, как к пятому колесу в телеге. И Ампиров изо всех сил стремился показать, что он здесь — «руководящая и направляющая сила», что без него все сотрудники кафедры абсолютно никчемны, и без его руководства все дела непременно остановятся.
— Что ж, пойду теперь и я воды попить, — сказал Коротченко и спокойным шагом направился в домик.
Пить, конечно, хотелось нестерпимо. Валентин достал из стоявшего в прихожей холодильника запотевшую бутылку газировки и мигом опорожнил ее. «А теперь проверим наши предположения», — решил он и вошел в свою комнату. В этот раз чемодан стоял почти на месте, только как-то косо. «Неряшливый пень! — думал Валентин. — Видно птицу по полету. А еще и шалить берется. Правда, зачем ему заботиться о том, чтобы не оставить следов? Он и так уверен в собственной безнаказанности. Действительно, не скажу же я ему напрямик, чтобы не рылся в моем чемодане! Это же личное оскорбление! Не пойман — не вор. А что я подумаю — на это ему ровным счетом наплевать. Наглец»!
Валентин открыл чемодан и сразу увидел, что в своих предположениях не ошибся. Паутинки были смяты и разорваны. Он тихо выругался. «Сволочь любопытная! В моих вещах роется! Досмотры устраивает! Скотина, б…»!
После обеда Коротченко с Кошевым снова отправились в город. Надо было заехать в порт за кабелем, изоляторами и прочей дребеденью. Кроме того, в посольстве должны были выплачивать зарплату, а Валентин — общественный кассир экспедиции.
Возвращались уже во время ужина. Выгрузив очередные покупки, Кошевой подогнал машину к самой столовой, где Ампиров допивал свою чашку крепкого чая, который повариха Вера Демьяновна заваривала специально для него в отдельном чайнике. Увидев вошедших Коротченко и Кошевого, он с деловым видом подошел к ним, дожевывая остатки печенья.
— Кабели получили? — поинтересовался Ампиров.
— Получили. Изоляторы тоже, Валентин Аркадьевич, — ответил Коротченко, опережая мысли профессора.
— Нормальный кабель? Не побитый?
— Да будто бы нормальный, Валентин Аркадьевич. В работе увидим. Изоляторы запакованы, завтра посмотрим.
— Хорошо бы, чтобы в самом деле все в норме было. Не так, как тогда на полигоне — помните? Весь кабель побитым оказался. Здесь, в отличие от той ситуации, новый взять негде. А покупать в городе за доллары — дорогое удовольствие. Никто нам счета не оплатит. Вдруг что — из своего кармана придется. Если ждать из Союза, время пройдет. А за него государство тоже доллары отстегивает. Ведь время на экспедицию ограничено. Понимаете?
— Конечно, Валентин Аркадьевич.
Тем временем Кошевой принес тарелки с ужином и стаканы с чаем и сел за стол, не решаясь начать трапезу без Коротченко. Заметив, что Коротченко поглядывает на стол, Ампиров сделал вид, будто торопится.
— Простите, Валентин. Вижу, Вы проголодались. Ладно, я пойду. Дел еще на сегодня масса. Зарплату получили?
— Получил. После ужина выдавать буду.
— Что-нибудь купили в городе?
— Так, ерунду всякую, — бросил Коротченко, умышленно разжигая любопытство профессора.
— Таитесь? Ладно, Бог с Вами. Идите, а то ужин остынет. Приятного Вам аппетита
На следующий день Коротченко перед уходом на работу взял лист белой бумаги и жирным фломастером написал на нем: «Здесь нет ни хера интересного. Закрой»! Положив его поверх всех вещей, Валентин опустил крышку чемодана, защелкнул замок и вышел в особо приподнятом настроении. Теперь осталось подождать часа два-три. «Ничего, подождем. Спешить некуда. Но зато какой спектакль будет»! — подумал он, предвкушая эффект предстоящей сцены.
В лаборатории он сразу же занялся наладкой передатчика. Сидя у стойки с горячим паяльником в руке, Валентин даже не замечал жары и искоса наблюдал за профессором, который, изображая исключительную озабоченность и деловитость, на самом деле не знал, куда себя приложить, чем полезным заняться.
— Галактионыч! Ну, как там антенны? — кричал он в окно изнывающему от зноя Кошевому, работавшему на крыше.
— Все в порядке, Валентин Аркадьевич! — слабым голосом отозвался Кошевой, слезая по лестнице, — Антенны настроены, кабели подпаяны. Разъемы еще вчера мы с Валей распаяли. Так что здесь уже все на мази!
— Смотрите, не свалитесь оттуда. А диаграмму направленности тоже сняли?
— После обеда, Валентин Аркадьевич. Сейчас будем передатчик на эквивалент антенны грузить.
— Не нужно после обеда! Сейчас давайте!
— Да жара на крыше, как в пекле. Мы с Валентином все уже подготовили.
— Нечего, нечего на «потом» откладывать! А жара — так об этом надо было еще в институте думать, когда оформляли документы на поездку в Африку. Знали, что не в Антарктиду едете. Желающих терпеть африканскую жару было много. Вам повезло, сейчас зарабатываете колоссальные деньги по сравнению с тем, что получают ваши коллеги на родине. Теперь их надо отрабатывать. Так что давайте снимать диаграмму. Готовьте аппаратуру, — сказал он непререкаемым тоном, — а я тем временем пойду попью.
Ампиров вышел, а Коротченко отставил дымящийся паяльник и с бьющимся от волнения сердцем уставился в окно. Он видел, как профессор, утирая носовым платком пот с лица и шеи,
