Высокий гладкий лоб Лизы перечеркнула морщинка.

– Что значит – «и ты тоже»?

Я спохватился и попытался достойно выйти из идиотскойситуации.

– Ну, в том смысле, что и ты тоже могла забеременеть!Вроде мы предпринимали необходимые меры.

Лиза развела руками.

– Врач сказал, такое случается, ни один контрацептив недает стопроцентной защищенности. Но это еще не все!

– Да? – пробормотал я, хватая со столасалфетку. – Сделай милость, говори дальше.

– О своем интересном положении я узнала некоторое времяназад, – спокойно вещала Лиза, – и приняла решение рожать.

Рубашка моментально прилипла к спине.

– Ну… в общем, конечно… – промямлил я.

Лиза усмехнулась.

– Ваня, я вовсе не собиралась уходить к тебе от Юры,извини, но жить в нищете – это не для меня.

– Ясно, – пробормотал я.

– Потом, – продолжала Лиза, – я была искреннеуверена, что забеременела от Юры. Видишь ли, мы с тобой пользовались защитнымисредствами, а с мужем я спала так, хоть и редко, но он оказывался в моейпостели. Поэтому, убедившись в правильности предположений, я с радостьюсообщила Юре: «Ты скоро станешь отцом». Ну кто бы мог подумать, как развернутсяпотом события!

– И что случилось? – севшим голосомпоинтересовался я.

– Юра молча встал и ушел, а через пару часов заявиласьего сестричка Лера и заявила: «Уматывай, убирайся из дома в чем есть. Брат тебеголой взял, такой и уйдешь».

Пораженная Лиза попыталась узнать, что же произошло, иуслышала сногсшибательную информацию. Оказывается, Юра, переболевший в детствесвинкой, был бесплодным, детей у него просто не могло быть. Муж, стесняясьпатологии, никогда не сообщал жене о своей физиологической особенности.

– Ты шлюха, – орала Лера, – выматывайсявместе с нагулянным добром к той коломенской версте, с которой тогда в кинобыла.

– И вот теперь, – стараясь сохранить сдержанность,завершила рассказ Лиза, – я оказалась на улице, без вещей, кредитнаякарточка заблокирована, ключи от машины отняты, охране велено не подпускатьменя на пушечный выстрел к поселку. Все организовала Лера, она давно меняненавидит, в свое время сестрица подкладывала под брата подружку, да Юра наменя внимание обратил. Сам понимаешь, пробил час мести. И куда мне податься?Друзей близких нет, один ты. За гостиницу платить нечем. Отправиться наисторическую родину в Ростов-на-Дону? И чего? В родительских апартаментах полнонароду проживает, тут еще я заявлюсь, да с животом в придачу. Ваня, дай совет,как мне поступить?

Я схватил бутылку минеральной воды, выпил ее прямо изгорлышка и брякнул:

– Давай отвезу тебя к хорошему гинекологу, а потомпосмотришь по ситуации. Может, сказать Юре… э… э… Ну, что ты ошиблась! Тестнаврал! А поскольку не знала о бесплодии мужа, то…

– Ваня! – хрустальным колокольчиком прозвенелаЛиза. – У меня четырнадцать недель.

– И что? – икнул я. – При чем тут количестводней?

Лиза усмехнулась.

– Твоя наивность в некоторых вопросах граничит спещерностью. Аборт делают до двенадцати недель. Нет, теоретически прерватьтечение беременности можно на любом сроке, но поздняя чистка очень опасна дляздоровья женщины и к тому же абсолютно аморальна.

Я растерянно оглянулся по сторонам.

– Но почему ты так запустила беременность? –спросил я.

Лиза усмехнулась.

– Юра часто говорил: «От детей одна морока, не стоитпереживать, что их у нас нет». Я ведь не знала о его бесплодии и полагала, чтомуж просто утешает меня, так как я не беременела. С другой стороны, я неисключала возможности, что он и в самом деле не слишком чадолюбив, но дитяскрепляет брак, вот я и дотянула до такого момента, когда вмешиваться поздно.Полагала, Юра сначала испугается, все мужчины трусы, впадают в ужас приизвестии о скором отцовстве, но потом увидит малыша, растает, и отлично жизньпойдет, я стану ребеночка воспитывать, все не так скучно будет. А видишь, что вышло.Извини, Ваня, но ты, как порядочный человек, обязан теперь о нас позаботиться,раз Юра не способен к зачатию, то стопроцентно я забеременела от тебя.

Я потряс головой и попытался выдавить из себя хоть слово, ноиз горла донеслось шипение.

– Конечно, – вещала Лиза дальше, – я привыклак определенному уровню жизни, и меня коробят твои «Жигули». К тому же ониузкие, некуда будет коляску ставить…

– Дача, – пробормотал я, – огурчики,помидорчики, баня, друзья, шашлычок, тихое семейное счастье.

Лиза скривилась.

– Я не слишком разделяю простонародные увлечения типавскапывания огорода и песен под гармошку, но, если ты любитель подобноговремяпрепровождения, спорить не стану. Ладно, поехали.

– Куда? – подскочил я.

– Как это? К тебе, естественно, не на вокзале же мнежить.

– Я обитаю с Норой.

– И что?

– Хозяйка будет недовольна.

– Ладно, тогда сними квартиру, – твердо заявилаЛиза, – и дай денег, у меня ни одежды, ни еды. Что притих? Любишькататься, люби и саночки возить.

Внезапно перед моими глазами развернулась дивная картина.Иван Павлович, обвитый словно тягловый владимирский тяжеловоз ремнями, тащит вгору череду санок. На одних, с ключами от дачи в кулачке, развалиласьбеременная Вера, на вторых сидит сверкающая бриллиантовыми серьгами, тоженаходящаяся в интересном положении Лиза, замыкает «поезд» радостная Николетта,невесть как оказавшаяся среди будущих матерей. Мои ноги скользят по жидкой кашеиз глины и снега, спина покрыта потом, руки дрожат, вверх я даже боюсьсмотреть, плато, куда следует во что бы то ни стало дотянуть саночки, находитсянастолько далеко, что о конечной точке путешествия лучше и не думать. И потом,некое чувство подсказывает, что там, на горе, кладбище с разверстой могилой, вкучу вынутой из нее земли воткнута табличка с надписью: «Место для господинаПодушкина, мастера спорта по вляпыванию в неприятности».

– Не ожидала от тебя, – с укоризной качнулааккуратно уложенной головой Лиза, – ну что ж! Отправлюсь на вокзал, кбомжам, твой ребенок появится на свет у станционного туалета.

Я встал.

– Поехали.

– Неужели решил снять для меня крохотныйуголочек? – заерничала Лиза.