– У меня не косички! У меня хвосты! – назидательнопроизнесла Дафна.

– А, ну да! Важное уточнение. Ну что, десантируемся?

Бетонный забор оказался до скучного невысоким. Мефперебросил через него Депресняка, затем забрался сам и втянул Даф. Ониспрыгнули во двор котельной. Огляделись. Территория выглядела запустело. Старыеавтомобильные сиденья, перекинутые через забор кем-то, кому лень было идти допомойки, и малообъяснимый скелет железной кровати, по-хозяйски уверенно стоящийпрямо посреди двора.

– Ну и где твой псих-сторож? – спросила Дафна.

– Лечится где-то. Похоже, котельную прикрыли. Помню,тогда народ права качал, что она дымит прямо в окна, – вспомнил Меф.

Железная дверь, ведущая в котельную, была распахнута. Ржавыепетли поскрипывали, когда налетал порыв ветра.

– Одним глазком, а? – предложил Меф и, недожидаясь согласия Даф, забежал внутрь.

Дафна неохотно потащилась за ним. Стройки, подвалы, тоннелиметро и заброшенные котельные вдохновляли ее меньше, чем Мефа. Ей ближе былинебесные просторы и порывы ветра, чем эти гномьи катакомбы, пахнущие паленойпроводкой.

За железной дверью обнаружился узкий, выложенныйвыщербленным кафелем коридор. Направо уходили две двери, из которых первая былазаперта, а вторая вообще отсутствовала. К ее проему Меф и направился.

– Там, наверное, топка и всякие вентили! –предположил он.

Дафна, не фанатевшая от вентилей, осталась снаружи, решивподождать, пока Меф утолит жажду технократических зрелищ. Случайно она бросилавзгляд на Депресняка, бежавшего чуть впереди Мефа. Она увидела, как у котавыгнулась спина. Кот зашипел и попятился. Дафне это не понравилось. Рука еескользнула в рюкзак, извлекая флейту.

– Подожди! – крикнула она Мефу.

Мефодий застыл, нога его повисла в воздухе, а затем он всеже сделал шаг. Почти сразу Даф услышала короткий крик.

Что-то длинное, ломкое упало на Мефа из-за двери. Ввытянутых руках мелькнула серебристая змейка удавки. Меф чудом успел пригнутьголову, и вместо шеи удавка захлестнула подбородок.

Это была странная яростная битва в полной тишине. Врагпытался затянуть удавку и повалить Буслаева, чтобы проще было задушить. Мефвертелся ужом. Теперь, когда неприятель висел у него на спине, длинный мечмешал Мефу защищаться. Мефодий даже испытывал соблазн отбросить его.

Гнева, как ни странно, Меф не ощущал, и это блокировало егодар, пробуждавшийся в основном в минуты ярости. Единственным чувством, котороеМеф испытывал, было глубокое удивление, что кто-то набросился на него и со злобнымсопением пытается уничтожить. Глупая и лишенная смысла игра. Одержимость. Мефсмутно надеялся, что человек с удавкой осознает это и остановится. Но человекне останавливался. Рыча, он тянул удавку к себе, и Меф ощущал, как что-тожесткое режет ему подбородок.

Время прыгало. Секунды крошились как сухое печенье.

В какой-то миг, когда Меф дернулся вперед, нападавшийпотерял равновесие и, стараясь устоять, распрямил правую руку, не выпуская приэтом удавки. Совсем близко от лица Меф увидел белую кожу запястья с прыгающимиголубоватыми жилками. Чуть ниже жилок, там, где обычно бывает браслет часов,Меф различил едва заметные светлые буквы, похожие на клеймо. Они были заметнылишь потому, что рука нападавшего раскраснелась и вспотела.

«Spurius», – прохрипел Меф вслух.

Разобрав его хрип, нападавший зарычал. Он дернул назадзапястье, пытаясь перебросить удавку с прижатого к груди подбородка Мефа на егошею. Это дало Буслаеву возможность наклониться вперед больше, чем раньше.Удавка затянулась, но Меф теперь видел голени своего противника. Поняв, чтоцеремониться больше нельзя, Буслаев перевел лезвие меча вниз и нанес повисшемуна нем человеку сильный укол в ступню.

Зарычав от боли, нападавший рванулся назад и вбок, собачьимповодком дернув удавку, и Меф, потеряв-таки равновесие, упал, выпустив из рукиклинок, торчавший в чужом ботинке.

Уже падая, он увидел, как маголодия Дафны брызжущим потокомсвета ударила в темную, попытавшуюся навалиться на него фигуру. Многоцветнаянегодующая спираль окутала врага коконом. Ощутив, что его больше ничего недержит, Мефодий перекатился и мгновенно вскочил, готовый сражаться.

Его враг стоял, покачиваясь, похожий на мумию в погребальномпокрывале. Спираль маголодии дошла до пояса и закручивалась вниз. Меч Мефа,чуть склонившийся под тяжестью рукояти, торчал в ботинке, пробив носок иподошву.

Прежде чем Буслаев сообразил, чем это чревато, и успелвыдернуть клинок, маголодия коснулась рукояти и, как виноградный побег, сталаобвиваться вокруг нее.

– Не надо! – услышал он сорванный крик Дафны.

Она лихорадочно попыталась отозвать маголодию, но опоздала.Вспышка была такой слепящей, что Меф едва успел присесть и заслонить глазалоктем. Правый глаз он спас, а левым смог отчетливо видеть только к вечеру. Нодаже и ночью в нем прыгали еще солнечные зайчики.

В котельной мелькнула смутная тень Мамзелькиной. Взанесенной руке сверкнул неразличимый призрак косы со сдернутым брезентовымчехлом. Коса пропела серебряную песнь и исчезла на мгновение раньше самой АидыПлаховны. На Мефе и Дафне старушка взгляда не задержала. Спешила. Меф и преждеслышал, что Аида ухитряется бывать в десятке мест одновременно.

Дафна закричала. Решив отчего-то, что на нее напали, Мефрванулся туда, где еще недавно находился враг. Под ногой лязгнул меч. Меф нашарилего и по весу почувствовал, что клинок продолжает торчать в ботинке. Меф дернулклинком, стряхивая его, и вновь упорно занялся поисками притаившегосяпротивника.

Поиски ничего не принесли. Зрение мало-помалу возвращалось,а вместе с ним приходило и понимание, что непарный левый ботинок с дырой вноске – это все, что осталось от загадочной личности с удавкой.

Дафна с ужасом смотрела на валявшийся ботинок.

– Ты понял, что произошло? – спросила она.

– Нет.

– Конфликт светлой маголодии и темного меча. Этотбедолага стал полем боя света и мрака… И зачем я это сделала? Ты же и сам ужепочти справился, – виновато сказала Даф.

Меф коснулся ее плеча.

– Ты все сделала правильно. Ты спасала мне жизнь. Утебя не было времени подумать.

Дафна нервно провела рукой по лицу и отвернулась.

– Может, этого убийцу послал Лигул? – спросила онас надеждой.