— У тебя что-то не получается, — сказал емуШвейк. — На Боиште в подвальной квартире жил метельщик Махачек. Так тот,бывало, высморкается на окно и так искусно размажет, что получалась картина,как Либуша пророчит славу Праге.* За каждую картину он получал от жены такуюгосударственную стипендию, что вечно ходил с распухшей рожей. Однако этогозанятия он не бросил и продолжал совершенствоваться. Правда, это было егоединственным развлечением.

Поляк ничего не ответил, и под конец весь конвой погрузилсяв глубокое молчание, будто они ехали на похороны и благочестиво размышляли опокойнике.

Так они приблизились к Вояличу, где стоял штаб бригады.

* * *

Тем временем в штабе бригады произошли существенныеперемены. Начальником штаба был назначен полковник Гербих. Это был человекбольших военных способностей, которые ударили ему в ноги и проявились в формеподагры. Однако он имел в министерстве очень влиятельных знакомых, благодарякоторым не ушёл на пенсию, а слонялся по штабам разных крупных воинскихсоединений, получал высшие ставки с самыми разнообразнейшими надбавкамивоенного времени и оставался на посту до тех пор, пока во время очередногоподагрического приступа не выкидывал какой нибудь глупости. После этого егопереводили в другое место, обычно с повышением. За обедом он говорил софицерами исключительно о своём отёкшем большом пальце на ноге, который иногдатак распухал, что полковнику приходилось носить специальный сапог.

Во время еды самым приятным развлечением для него былорассказывать всем, что этот палец мокнет и беспрестанно потеет, что егопостоянно приходится обкладывать ватой и что испарина от пальца пахнетпрокисшим мясным супом.

Понятно, почему весь офицерский состав с искренней радостьюрасставался с Гербихом, когда его переводили в другое место. Но в общем это былприветливый господин. С младшими офицерами он держался по-приятельски ирассказывал им, сколько он в своё время выпил и съел вкусных вещей, покуда егоне скрутило.

Когда Швейка доставили в бригаду и по приказу дежурного офицерас соответствующими бумагами привели к полковнику Гербиху, у последнего сиделподпоручик Дуб.

Через несколько дней после перехода Санок — Самбор сподпоручиком Дубом стряслась новая беда. За Фельдштейном одиннадцатая маршеваярота повстречала транспорт лошадей, который перегоняли к драгунскому полку вСадовую Вишню.

Подпоручик Дуб и сам не знал, как это произошло, но емувдруг захотелось показать поручику Лукашу своё кавалерийское искусство. Он непомнил, как вскочил на коня и как исчез вместе с ним в долине ручья. Позжеподпоручика нашли прочно засевшим в небольшом болотце. Должно быть, и самыйискусный садовник не сумел бы так посадить его. Когда подпоручика вытащилиоттуда с помощью аркана, он ни на что не жаловался и только тихо стонал, словноперед смертью. В таком состоянии его привезли в штаб бригады, мимо которого онишли, и поместили в маленький лазарет.

Через несколько дней он пришёл в себя, и врач объявил, чтоему ещё раза два или три намажут спину и живот йодом, а потом он смело можетдогонять свою роту.

Теперь подпоручик Дуб сидел у полковника Гербиха иразговаривал с ним о разных болезнях.

Завидев Швейка, Дуб, которому было известно о загадочномисчезновении ординарца у Фельдштейна, громко закричал:

— Так ты опять здесь! Многих негодяев носит чёрт знаетгде, но ещё худшими мерзавцами они возвращаются обратно. Ты — один из них.

Для полноты картины следует заметить, что в результатеприключения с конём подпоручик Дуб получил лёгкое сотрясение мозга. Поэтому мыне должны удивляться, что он, наступая на Швейка, призывал бога на борьбу соШвейком и кричал в рифму:

— О царю небесный, взываю к тебе! Дымом скрыты от меняпушки гремящие, бешено летят пули свистящие. Воеводе непобедимый, молю тебя,помоги мне одолеть этого разбойника… Где ты так долго пропадал, мерзавец? Чьёэто обмундирование ты надел на себя?

Следует также добавить, что в канцелярии уполковника-подагрика были весьма демократические порядки, правда, лишь междуприступами подагры. Здесь пребывали все чины, дабы выслушать его рассужденияотносительно отёкшего пальца с запахом прокисшего мясного супа.

Когда у полковника Гербиха не было приступа, к нему вканцелярию набивались самые различные военные чины, ибо он в эти редкие минутыбывал очень весел и разговорчив, любил собирать вокруг себя слушателей, которымрассказывал сальные анекдоты, что на него прекрасно действовало, а остальнымдоставляло удовольствие принуждённо посмеяться над старыми анекдотами времёнгенерала Лаудона.

В эти периоды служить у полковника Гербиха было очень легко.Всякий делал что ему вздумается, и можно с уверенностью сказать, что там, гдештаб возглавлял полковник Гербих, вовсю крали и творили всевозможные глупости.

Так и сегодня. Вместе со Швейком в канцелярию полковниканагрянули разные военные чины. Пока полковник читал препроводительную бумагу,адресованную штабу бригады и составленную майором из Перемышля, они молчаожидали, что произойдёт дальше.

Подпоручик Дуб, однако, продолжал разговор со Швейком впривычной для него милой форме:

— Ты меня ещё не знаешь, но когда меня узнаёшь,подохнешь от страха!

Полковник обалдел от письма майора, так как тот диктовал этубумагу, ещё находясь под влиянием лёгкого отравления алкоголем.

Несмотря на это, полковник Гербих был всё же в хорошемнастроении, так как со вчерашнего дня боли прекратились и его большой палец вёлсебя тихо, словно агнец.

— Так что вы, собственно, натворили? — спросил онШвейка так ласково, что у подпоручика Дуба от зависти сжалось сердце и онпоспешил ответить за Швейка.

— Этот солдат, господин полковник, — представил онШвейка, — строит из себя дурака, дабы прикрыть идиотством своипреступления. Правда, я не ознакомлен с содержанием присланной с ним бумаги, нотем не менее догадываюсь, что этот негодяй опять что-то натворил, и в крупноммасштабе. Если вы разрешите мне, господин полковник, ознакомиться с содержаниемэтой бумаги, я, безусловно, смогу вам дать определённые указания, как с нимпоступить. — Обращаясь к Швейку, он сказал по-чешски: — Ты пьёшь мою кровь,чувствуешь?

— Пью, — с достоинством ответил Швейк.

— Вот видите, что это за тип, господинполковник, — уже по-немецки продолжал подпоручик Дуб. — Вы ни о чёмне можете его спросить, с ним вообще нельзя разговаривать. Но когда-нибудьнайдёт коса на камень! Его необходимо примерно наказать. Разрешите, господинполковник…

Подпоручик Дуб углубился в чтение бумаги, составленноймайором из Перемышля, и, дочитав до конца, торжествующе воскликнул:

— Теперь тебе, Швейк, аминь. Куда ты дел казённоеобмундирование?