Зайдя в комнату, Ксюша взяла с полки фотографию в рамке. Это было изображение их с Марком (разумеется, другое, а не то, которое сыграло такую роковую роль).

– Марк, я никогда не прощу тебе этого, – сказала девушка вслух. = Никогда не прощу того, что ты сломал мне жизнь! Никогда! Никогда… И никогда больше не буду страдать из-за тебя! Я выброшу тебя из своей жизни так же, как ты выбросил меня из своей. Я забуду, что нас с тобой что-то связывало. Клянусь, забуду!

На следующий день с утра Ксюша начала собираться в Гродно. До окончания каникул оставалось еще пять дней, но Ксю не желала быть в Барановичах. Да и мама вчера дала понять, что Ксении здесь нет места.

Этой ночью Ксюша почти не спала. Она думала, вспоминала и удивлялась тому, как сильно изменилась ее жизнь за последние два года. Ее предала лучшая подруга, ее выгнали из школы, она убежала из дома, она жила жизнью настоящей женщины, любила и была любима… а теперь все рухнуло и снова надо начинать все сначала.

Но это ничего. Ксюша ведь сильная и гордая. Она сумеет начать новую жизнь, исправить ошибки и найти свой путь. Она будет счастлива. Но для начала надо постараться забыть Марка. Надо вырвать его из сердца и из памяти. Надо вычеркнуть самые воспоминания о нем, уничтожить все, что с ним связано. Поэтому Ксюша решила первым делом выбросить все вещи, которые напоминают Марка, и особенно фотографии.

Но Ксюше помешала Катя, которая пришла к сестре с явной целью позлорадствовать. Из этой ее затеи, правда, ничего не вышло, поскольку Ксюша, тоже настроенная воинственно, ударила первой.

– Что тебе надо в моей комнате? – спросила Ксю.

– Нельзя и зайти уже?

– Во-первых, чтобы зайти, надо, как минимум, спросить у меня разрешения, а во-вторых, я не хочу, чтобы ты заходила в мою комнату. Я хочу побыть одна.

– Так, моя сестричка на меня сердится? Что я уже сделала?

– Ничего хорошего, скажу я тебе.

– Кажется, я понимаю. Ты в плохом настроении, потому что все узнали о том, что… ты спишь с Марком? Но твоя злость не туда направлена, сестричка, потому что рассказала все не я…

– А мне плевать. Я злюсь не потому, что считаю, будто все рассказала ты, а потому что ты явилась ко мне сейчас и насмехаешься.

– А что мне делать? Плакать оттого, что ты получила головомойку? Конечно, обидно. Тебя же в жизни никто никогда не ругал, ты была почти святой… Но ничего, привыкнешь. Теперь о тебя будут вытирать ноги, теперь изгоем будешь ты…

– А ты торжествуешь? Ну и гадина же ты, Кэт! Мы же с тобой сестры… а ты так меня ненавидишь…

– Да, ненавижу. И ты скоро поймешь, почему. Ты узнаешь, что значит вечно быть вторым номером, вечно ничего не значить! Ты была счастлива и любима, а я была пустым местом! Но теперь пустым местом будешь ты!

– Ошибаешься. Рано или поздно я снова займу свое место. Но тогда и я забуду, что ты моя сестра. Ты хотела войну, и ты ее получишь. А теперь выйди. Я не хочу говорить с тобой.

После ухода Кати Ксюша, однако, раздумала рвать фотографии и выбрасывать вещи, напоминающие о Марке. В конце концов Марк ее брат, и совсем вычеркнуть его из своей жизни Ксю не удастся. По любому, они будут видеться и будут помнить о случившемся. Поэтому нет смысла уничтожать фотки, тем более, что они ничего такого ужасного не изображают.

Ксю принялась собирать свою одежду, которую брала из общежития сюда, чтобы постирать. В этот момент в комнату снова зашли – на этот раз мама. Ксюша внутренне сжалась, поскольку не знала, что сейчас услышит, и к тому же совсем не хотела ругаться.

– Ты собираешься уезжать?

– Да. По-моему, вчера ты ясно дала мне понять, что я тут больше не нужна, – спокойным тоном сказала Ксюша, а про себя отметила, что взятую манеру разговора стоит сменить. Такой способ говорить подходит для выяснения отношений с кем угодно, но никак не с матерью.

– Я была вне себя и наговорила лишнего. Тебе не нужно уезжать. Где же ты тогда вообще сможешь найти приют, если не здесь, у меня?

– Не знаю… где-нибудь… – произнесла Ксю, не глядя на мать. Приступ гордости не дал ей смягчить тон голоса. Как ни трудно, как ни больно, а Ксения не станет ни перед кем унижаться, прося принять ее. Даже перед мамой.

– Пойми меня, Ксения. Подумай сама, что я должна была чувствовать, когда мне сказали, что моя дочь легла в постель к своему двоюродному брату? И причем не своему ровеснику, а к мужчине, который на одиннадцать лет ее старше, который успел жениться и развестись? И это моя любимая дочь, та, которую я считала умной и серьезной девочкой! Что я должна была думать и чувствовать? Естественно, я была в шоке и сказала то, чего не думала… – сказала Ира и выжидательно посмотрела на дочь. Но Ксюша молча разбирала одежду и даже не подняла головы. Ирина продолжала: – Я вовсе не хотела выгонять тебя, просто…

– Я понимаю, – сказала Ксю в ответ. – Я хочу уехать не из-за твоих вчерашних слов. Просто мне надо побыть одной. Мне нужно разобраться в себе, решить, как жить дальше.

– Но ведь тебе может понадобиться помощь…

– Нет, – Ксюша покачала головой. – Я всегда все свои проблемы решала сама, без посторонней помощи. Так мне, видно, на роду написано… Все, что мне было нужно – это чтобы кто-то меня понял… но я не учла того, что ситуация… слишком… необычная…

В этих словах Ирина услышала укор, но она уже ничего не могла изменить. Сказанного не воротишь, вчера она поддалась порыву, а ранимая и принимающая все близко к сердцу Ксю посчитала все правдой. Ее дочь слишком уязвима и болезненно самолюбива, чтобы теперь принять чью-либо помощь. И она на самом деле все свои проблемы, все свои несчастья переносила сама. Как Ира ни старалась проникнуть в замкнутый мир своей дочери, все равно, всегда натыкалась на твердую стену защиты. От кого защищала Ксю свои тайны? Трудно понять. Но факт. Обо всем Ирина узнавала уже потом, по прошествии времени, когда Ксю со всем уже справилась сама. Получалось, что Ксюша оставляла мать по-за своими делами, как будто не желала, чтобы та вмешивалась или помогала. Или просто боялась, что у нее отнимут право поступать по своему усмотрению. Когда это началось – неизвестно, но Ксюша всегда делала, что ей хотелось, и не спрашивала разрешения, а просто ставила перед фактом.

– Но зачем ты это сделала, Ксюша? Есть же столько парней, самых разных… ты бы могла выбрать любого… Я же никогда ничего не запрещала тебе, Ксю… Но почему ты связалась с Марком? Ведь он не для тебя!…

– Сердцу не прикажешь, мама. Я знаю, этого нельзя было делать, но… я хотела быть с ним. Я отдалась Марку по любви, я искренне любила его! Я ничего не могла поделать с собой.

– Но почему ты мне ничего не сказала? Я бы помогла тебе, удержала, спасла…

– И как ты это себе представляешь? Чтобы я заявилась и сказала: «Мама, я люблю Марка?» Так?

– А хотя бы и так, что тут особенного?