– А я не могу понять, какое до этого дело всем вам! – не выдержал Марк. – Было что, не было, спали мы, не спали, встречались или нет – это касается только нас с Ксюшей! Вас же всех устраивало, что мы вместе ходим на танцы, что домой Ксюшу чаще провожает не какой-нибудь кавалер, а я, что мы много времени проводим вместе, что у нас общие интересы, что нам всегда есть о чем поговорить, что мы доверяем друг другу… Вы же все это видели и всегда умилялись! А теперь вдруг вам что-то не нравится, вы недоумеваете, откуда что взялось! А недоумевать стоило, если бы у нас ничего не было!

– Но это же позор для нашей семьи!

– Конечно, позор. Ведь сейчас вы так раскудахтались, что узнает весь город… В общем так, милые. Что там у нас с Ксю было – касается это только нас. Поэтому эту тему мы сворачиваем, и чтобы больше никто в семье ни единым словом, ни единым жестом не поднимал ее вновь. Если же кто-то это сделает – позволит себе лезть в чужую жизнь и говорить гадости… если кто-то скажет, что Ксюша – шлюха или подстилка (как это не раз говорилось сегодня), то я тому больше не подам руки. Кто бы он ни был. Обо мне можете говорить что угодно, хотя и я – видит Бог – не сделал ничего такого ужасного. Но Ксю – замечательная девушка, и она не заслужила оскорблений и унижений.

На этих словах Марка семейный совет Кличенко был завершен.

Через день Ксюша ехала домой в Барановичи. По внешнему виду девушки трудно было заметить, что она недавно пережила тяжелую драму в жизни. Разве что чересчур тоскливый взгляд серых глаз и горестно-опущенные углы губ слегка выдавали ее состояние.

День после совета, проведенный в Березино, был ужасен. Никто из родственников ничего, конечно, не напоминал, но напоминал, но Ксюша явственно ощущала между ними и собой стену отчуждения. Странное дело, но сразу как-то исчезли общие темы, которые можно было без устали обсуждать, шутки, над которыми всегда смеялась вся семья. Слова, произносимые только для того, чтобы не молчать, казались сухими и ненастоящими.

В маленьких городах новости разносятся быстро. Так было и сейчас – каким-то образом информация вышла за пределы сначала круга близких родственников, а затем – и вовсе за пределы семьи. И уже сегодня, добираясь до вокзала, Ксюша видела осуждающие взгляды бабулек и слышала шепот за спиной: «Со своим двоюродным братом!… Бесстыдница! И куда катится современная молодежь…» А старший брат Тани Сергей подошел к девушке и с наглой усмешкой предложил теперь спать с ним. «Будь уверена, я тебя отымею по полной программе и ничуть не хуже, чем Марк, – сказал он издеваясь. – А может, даже лучше. Я ведь моложе его…» Ксюше помог Лешка, который здорово встряхнул зарвавшегося.

Леша был одним из немногих, кто поддерживал Ксюшу в этот тяжелый день. Кроме него были Светка, Лиза и Лерка. Они по очереди старались развлечь Ксю, как-то ее развеселить, подбодрить… А Лерка долго-долго сидела с сестрой вечером, обняв ее за шею и что-то рассказывая. Несмотря на старание Ларисы скрыть происшедшее от младшей дочери, Лерка все-таки все узнала и стала на сторону Ксю, к которой была очень привязана, и Марка, которого искренне уважала. Света и Леша были убеждены, что Марк и Ксюша должны быть вместе. Лешка, правда, порядком удивился, узнав, что Светлане все уже давно известно. А Лиза сама догадалась, раньше, что у Ксении и Марка есть связь, но она не видела в этом ничего предосудительного, поскольку считала, что Марк и Ксю идеально друг другу подходят.

Марка Ксюша не видела и даже не знала, где он. И если честно, то и не хотела это узнать. Несмотря на все, что он сказал о ней хорошего на семейном собрании, , Ксю злилась на него, считая, что Марк ее обманул. Мог бы и предупредить о своем намерении бросить ее. Или он сделал это нарочно, чтобы причинить Ксюше боль? Или он просто солгал всем? Какую цель Марк преследовал?

Хотя какую бы цель он не преследовал, для Ксюши он больше не существует. Бессмысленно по-прежнему сохнуть по Марку, его следует забыть, вычеркнуть из жизни! Нечего думать о нем, мечтать, плакать и страдать. Нужно идти дальше и не строить иллюзий. Лучше верить во что-то реальное, более настоящее, чем феерические чувства и глупая романтика.

Решив так, Ксюша постаралась успокоиться и думать о чем-нибудь другом. Но мысли ее упорно продолжали фокусироваться на Марке. Как-то невольно хотелось, чтобы он пришел, хотелось услышать его голос, ощутить его присутствие рядом… Ксю убеждала себя, что Марк ей безразличен, что после его вчерашней выходки он для нее совершенно ничего не значит… Но ведь Марк на самом деле ничего для нее не значит, он на самом деле ей безразличен, и Ксюша знать его не хочет – ни как брата, ни как друга!…

Но Ксюшу ждало еще одно испытание: встреча с мамой. Ксю знала вспыльчивый мамин характер, и поэтому в дороге по мере приближения девушке делалось не по себе. Казалось бы, что может быть хуже уже испытанного, но как знать…

Дверь открыла Катя. С насмешливым видом она оглядела сестру с головы до ног и, не здороваясь, ушла в комнату. В квартире царила тишина, которая показалась Ксюше гнетущей. «Может, никого нет? – метнулась мысль. – Или они еще ничего не знают?»

Но выражение лица появившейся на кухне мамы доказывало обратное. Все знают все и еще даже чуть-чуть больше.

– Что ты здесь делаешь? – холодно спросила мать.

– Я…

– Что тебе тут нужно? Разве ты мало опозорила этот дом? Хочешь еще?

– Мама… я…

– Не называй меня больше мамой! Не смей! Мне стыдно, что у меня такая дочь, я хочу забыть, что у меня такая дочь! Как же ты докатилась до такого, Ксюша! Как ты могла! А я все думала, почему ты все хотела поехать в Березино, почему ты туда сбежала! А ты, оказывается, хотела оказаться в постели Марка…

– Нет, все не так…

– Что не так? Ты не ложилась под Марка? Не спала с ним?

– Нет… то есть, да, но я сбежала в Березино не поэтому… я просто не могла жить с бабушкой…

– Не придумывай отговорки! Ты подлая обманщица, ты обманула мое доверие и доверие всех. Ты приезжала и всячески чернила Катю, а она ведь святая по сравнению с тобой!…

– Мама…

– Я не хочу с тобой разговаривать. С этого дня, моя милая, живи как хочешь. Никаких денег отсюда ты больше не получишь – есть общежитие, есть стипендия, так что будь добра живи. Сюда приезжать я тебе запретить не могу… но жить здесь, тем более за мой счет и за счет моего мужа я тебе не дам. День-два и обратно. А после училища куда хочешь. Я же о тебе ничего знать не хочу.

Сказав это, Ирина вышла. Ксюша беспомощно посмотрела ей вслед. Она хотела все объяснить, как-то оправдаться… но не могла. Она была не в праве. Да и что тут можно сказать? Виновна, как ни крути. Но, тем не менее, Ксю не ожидала, что мама, можно сказать, откажется от нее. Ну, разозлится, ну, поругает… но чтобы так… «Хорошо, – мысленно сказала Ксю. – Раз так, я и не возьму отсюда больше ни гроша. Я скорее стану просить милостыню на улице, скорее пойду на панель, но здесь больше ничего не возьму. У меня больше никого нет, я никому не нужна, и ладно. Мне тоже никто не нужен».