Но почему? Ведь это мне надо бояться. Ведь это я иду вечеромв незнакомое место, я – слабая женщина, у меня нет оружия. Вообще, мужчины –очень странное племя: я говорю не только о тех, кто приходит в «Копакабану», нои обо всех, кто встречался мне. Да, они грозят, кричат, могут побить, но всебез исключения сходят с ума от страха перед женщиной. Может быть, не перед той,которую взяли в жены, но непременно найдется такая, кто подчинит их себе изаставит выполнять все свои прихоти. Иногда это – родная мать.

Мужчины, проходившие перед ней с того дня, как она заняласьэтим ремеслом, изо всех сил старались выглядеть уверенными в себе хозяевамижизни, однако в глазах у них Мария неизменно видела страх – страх перед женой,страх спасовать в решающий момент, страх оказаться не на должной высоте даже спроституткой – с женщиной, которой они платят. А вот если бы они купили вмагазине пару башмаков, а те бы им не понравились, неужели не хватило бы у нихрешимости вернуться с чеком и получить деньги обратно? А здесь они тоже платятнекой фирме, но в случае фиаско ни за что на свете не придут в «Копакабану»,ибо уверены, что об этом знают все. И им стыдно.

«Ведь это я должна бы стыдиться, что не смогла возбудитьмужчину. А стыдятся они».

И, желая избавить их от терзаний, Мария старалась сделатьвсе, чтобы они чувствовали себя непринужденно, а если видела, что клиент не вформе или слишком много выпил, старалась обходиться без полноценного секса,ограничиваясь ласками и мастурбацией – что им очень нравилось, хотя, есливдуматься, выглядело нелепо, поскольку она для этого была не нужна.

Надо было всеми средствами добиться того, чтобы клиентничего не стыдился. И эти мужчины, такие могущественные и надменные у себя вкабинетах, где перед ними проходила бесконечная череда подчиненных, партнеров,поставщиков, где все было тайной, лицемерием, страхом, – приходили вечеромв «Копакабану» и не жалели 350 франков за то, чтобы на ночь отрешиться от самихсебя.

«На ночь? Не надо преувеличивать, Мария. На самом деле сеанспродолжается 45 минут, а если вычесть время на раздевание-одевание, неискреннююласку, обмен банальностями, то на чистый секс останется всего одиннадцатьминут».

Одиннадцать минут. То, на чем вертится мир, длится всегоодиннадцать минут.

И вот ради этих одиннадцати минут, занимающих ничтожнуючасть долгих двадцатичетырехчасовых суток (если предположить, что все этимужчины занимаются любовью со своими женами, – только предполагать этогоне надо, ибо это абсолютная чушь и ложь), они вступают в брак, обзаводятсясемьей, терпят плач младенцев, униженно оправдываются, если приходят домойпозже обычного, разглядывают десятки, сотни женщин, с которыми им хотелось быпрогуляться по берегу Женевского озера, покупают дорогую одежду себе и ещеболее дорогую – своим супругам, платят проституткам, чтобы получить то, чеголишены, поддерживают гигантскую индустрию косметики, диеты, всех этих фитнесови шейпингов, порнографии, власти, а когда встречаются с себе подобными, вопрекирасхожему мнению, никогда не говорят о женщинах. А говорят о работе, о деньгах,о спорте.

Куда-то не туда пошла наша цивилизация, и дело тут не возоновой дыре, не в уничтожении лесов Амазонки, не в вымирании медведей-панда,не в курении, не в канцерогенных продуктах и не в кризисе тюремной системы, какобъявляют газеты.

А именно в той сфере бытия, где трудилась Мария, – всексе.

Впрочем, она стремилась не спасти человечество, а пополнятьсвой банковский счет, еще полгода терпеть одиночество и сделанный ею выбор,регулярно переводить матери деньги (которая удовлетворилась объяснением, чтоденег не было по вине швейцарской почты, работающей не в пример хужебразильской), покупать себе то, о чем раньше не могла и мечтать. Она сняла себедругую, гораздо более комфортабельную квартиру (даже с центральным отоплением,хотя было уже лето), из окон которой виднелись церковь, японский ресторан,супермаркет и симпатичное кафе, где она любила листать газеты.

Оставалось выдержать поставленный самой себе срок. А востальном все шло по-прежнему и как всегда: «Копакабана», «Позвольте васугостить?», танец, «Вы из Бразилии?», отель, деньги вперед, разговор и умениезатронуть нужные места тела и души – главным образом, души – помочь в интимныхпроблемах, стать подругой на тридцать минут, из которых одиннадцать уходят нателодвижения и стоны, долженствующие изображать страсть. Спасибо, надеюсь,через неделю увидимся, ты – удивительный мужчина, расскажешь остальное вследующий раз, ой, спасибо, мне даже неловко, мне было так хорошо с тобой.

И самое главное – не влюбляться. Это был самый главный,самый животрепещущий совет из всех, которые дала ей бразильянка, прежде чемисчезнуть из «Копакабаны», – а не оттого ли она исчезла, что влюбилась? Задва месяца работы ей несколько раз делали предложение, причем трижды – вполнесерьезно: первым был высокопоставленный банковский клерк, вторым тот самыйлетчик, с которым она дебютировала, а третьим – владелец оружейного магазина.Все трое обещали «вырвать ее из этой жизни», сулили, что у нее будет свой дом,достойное будущее, дети и, быть может, внуки.

И все это – ради одиннадцати минут в день? Не может быть.Теперь, поработав в «Копакабане», она знала, что одиночество – не только ееудел. А представитель рода человеческого может неделю не пить, две недели неесть, много лет обходиться без крыши над головой – но одиночества не выносит.Одиночество – самая жестокая пытка, самая тяжкая мука. Трое претендентов, равнокак и многие-многие другие из тех, что искали ее общества, так же как она,испытывали это разрушительное чувство – ощущение того, что во всем мире никомудо тебя нет дела.

Во избежание искушений сердце ее было отдано дневнику. В«Копакабану» она приносила только свое тело и свой ум, с каждым днемстановившийся все тоньше, все схватчивей. Ей удалось убедить себя, что онаприехала в Женеву и в конце концов оказалась в «Копакабане» из каких-то высшихсоображений, и каждый раз, беря в библиотеке очередную книгу, видела: никто неописал как следует эти важнейшие в сутках одиннадцать минут. Быть может, еепредназначение в мире, ее удел, каким бы жестоким он ни казался сейчас, –написать книгу, рассказать свою историю, поведать о своем приключении.

Вот именно – Приключение! Быть может, она и искала в жизниприключения, хотя это запретное слово люди не решались даже произносить, но судовольствием следили за приключениями других на экранах телевизоров и в кино.Как прекрасно сочетается это слово с пустынями и ледниками, с путешествиями вдикие, неизведанные края, с таинственными людьми, заводящими разговоры накорабле посреди реки, с киностудиями, самолетами, индейскими племенами, сАфрикой!

Мысль написать книгу пришлась ей по вкусу, и она дажепридумала ей название – «Одиннадцать минут».