безумен. Попахивает старейшей сексистской уткой всех времен – о том, что женщине, чтобы она «успокоилась», просто нужен «хороший мужчина». Из той же серии: «У меня даже есть друзья…»

Вместо того чтобы начать столь необходимый диалог между Черными мужчинами и Черными женщинами, Стейплс отступает в оборонительную позицию, напоминающую белых либерал/ок в шестидесятые, многие из которых видели в любом заявлении о Черной гордости и самоутверждении непременную угрозу своей идентичности и попытку стереть их с лица земли. Здесь же перед нами умный Черный мужчина, который верит – или, по крайней мере, утверждает, – что любой призыв к Черным женщинам любить себя (причем никто не говорит, что только себя) – это отрицание или угроза его Черной мужской идентичности!

В этой стране Черные женщины традиционно проявляют сострадание ко всем, кроме самих себя. Мы заботились о белых, потому что были вынуждены – за плату или ради выживания; мы заботились о наших детях, и отцах, и братьях, и возлюбленных. История и популярная культура, так же как и наши собственные жизни, полны рассказов о Черных женщинах, которые проявляли «сострадание к заблудшим Черным мужчинам». Наши израненные, сломленные, избитые, погибшие дочери и сестры – немое свидетельство этой реальности. Мы должны учиться проявлять заботу и сострадание и к самим себе.

В свете того, сколь многим Черные женщины часто добровольно жертвуют ради наших детей и мужчин, этот призыв необходим, и не важно, какое неправомерное применение находят для него белые СМИ. Призыв ценить и любить себя – вовсе не нарциссизм, что Стейплс наверняка хорошо понимает. Нарциссизм происходит не из любви, а из ненависти к себе.

Если у Черных мужчин нет разумной и внятной позиции по этим вопросам – это не ответственность Черных женщин. Слишком часто от нас ждали, что мы будем выполнять все роли для всех людей и говорить от имени кого угодно, только не самих себя. Черные мужчины не настолько пассивны, чтобы Черные женщины говорили за них. Это знает даже мой четырнадцатилетний сын. Черные мужчины должны сами изучать и выражать свои желания и мнения, и они должны брать на себя ответственность за их последствия. Ни одну из этих задач не решает Черный мужчина-интеллектуал, когда попросту ноет о том, что в творчестве Черных женщин не представлена его точка зрения. Угнетатели всегда ожидают, что угнетенные проявят к ним то понимание, на которое они сами не готовы.

Когда Стейплс заявляет, в частности, что уход Черных мужчин из семьи – это форма протеста против того, что решения в доме принимает женщина, этот тезис прямо противоречит его же наблюдениям в «Мифе о Черном матриархате»[49].

Наверняка есть еще Черные мужчины, которые женятся на белых женщинах, потому что им кажется, что белая женщина лучше соответствует продвигаемой в этой стране модели «женственности». Но когда Стейплс, оправдывая такой выбор, использует причину, по которой он совершается, и обвиняет во всем этом Черных женщин – это не просто очередная логическая ошибка. Это как оправдывать лемминга, который бежит за своими собратьями к обрыву на верную смерть. То, что это происходит, не значит, что так и должно быть или что это способствует благополучию индивида или группы.

Черной америке не предначертано судьбой повторять ошибки белой америки. Но мы будем повторять их, если будем принимать внешние атрибуты успеха в больном обществе за признаки осмысленной жизни. Если Черные мужчины будут и дальше определять «женственность» вместо своих собственных желаний, если они и дальше будут делать это в архаичных европейских терминах, то они продолжат ограничивать всем нам доступ к энергии друг дружки. Свобода и будущее для Черных состоит не в том, чтобы перенимать болезнь сексизма, свойственную господствующим белым мужчинам.

Как Черные женщины и мужчины, мы не можем надеяться на диалог, если он начинается с отрицания того угнетения, которое несут мужские привилегии. И если Черные мужчины решают воспользоваться этими привилегиями для чего угодно – чтобы насиловать, мучить, убивать Черных женщин, – то игнорировать эти акты угнетения со стороны Черных мужчин в наших сообществах только играет на руку тем, кто хочет уничтожить нас. Одно угнетение не оправдывает другого.

Стейплс говорит, что Черным мужчинам нельзя отказывать в личном праве выбирать женщин, удовлетворяющих их потребность в доминировании. В таком случае и Черным женщинам нельзя отказывать в праве делать личный выбор, и этот выбор всё чаще связан с самоутверждением и ориентацией на других женщин.

Как народ, мы, безусловно, должны действовать сообща. Недальновидно было бы полагать, что в обществе, где правят белые мужские привилегии, в описанных выше ситуациях повинны лишь Черные мужчины. Но Черное мужское самосознание должно дорасти до понимания того, что сексизм и женоненавистничество несут прямой вред мужскому освобождению, поскольку они возникают из того же сочетания причин, которое порождает расизм и гомофобию. Пока не будет этого самосознания, Черные мужчины будут продолжать считать сексизм и уничтожение Черных женщин косвенными по отношению к Черному освобождению, а не центральными для него. Пока это происходит, мы не сможем начать диалог между Черными женщинами и Черными мужчинами, необходимый для выживания нашего народа. Эта постоянная неспособность увидеть друг дружку играет только на руку угнетающей системе, в которой мы живем.

Мужчины избегают женских наблюдений, обвиняя нас в «примитивности». Но как бы глубоко мы ни вникали в корни Черного женоненавистничества, это не вернет назад Патрисию Коуэн и не утолит горе ее семьи. Боль очень примитивна, особенно для тех, у кого болит. Как сказала поэтесса Мэри Макэналли: «Боль учит нас УБИРАТЬ пальцы из клятого огня»[50].

Если проблемы Черных женщин вторичны по отношению к коренному противоречию между трудом и капиталом, то же верно и для расизма, но все мы должны бороться и с тем, и с другим. Капиталистическая структура – многоглавое чудовище. Добавлю еще, что ни в одной социалистической стране, которую я посетила, я не обнаружила отсутствия расизма или сексизма, так что искоренение обеих болезней, похоже, требует чего-то сверх устранения капитализма как института.

Ни один разумный Черный мужчина не станет одобрять изнасилования и убийства Черных женщин Черными мужчинами, не назовет их достойным ответом на капиталистическое угнетение. И уничтожение Черных женщин Черными мужчинами явно не знает классовых границ.

Каковы бы ни были «структурные основания» (по Стейплсу) сексизма в Черном сообществе, очевидно, что основной удар этого сексизма принимают на себя Черные женщины, и поэтому устранить его в наших интересах. Мы призываем наших Черных братьев присоединиться к нам, потому что в конечном счете его устранение отвечает и их интересам. Ведь Черные мужчины тоже проигрывают от сексизма – он лишает их