За ее спиной, прямо в воздухе, появилось странноезеленоватое отверстие, втрое ниже Забены и вдвое шире некри. Хотя внутри ничегоне было видно, она чуяла исходящий оттуда сладковатый аромат разложения.

Некри, успевший встать рядом с нею, зашипел. Не вызывающе —скорее выражая покорность перед тем, что оба безошибочно узнали.

Повелители Мертвых уже были осведомлены об их провале ирешили судьбу обоих неудачников по-своему.

Из отверстия появился еще один некри.

— Очнулся?

Уэллен с трудом разлепил глаза, невзирая на ихсопротивление, и попытался сосредоточиться на окружающем мире. Некоторое времяон не видел ничего, кроме слабого света. Затем предметы постепенно началиобретать форму.

Сказать, что он находился в пещере, было бы явнымпреуменьшением. В центре потолок этой пещеры был достаточно высоким, чтобы подним поместился порядочный замок. Пещера, похоже, была рукотворной — словнонекое древнее существо, выбрав большую часть камня, отчего-то забросило работу.Не то ли самое, что обустраивало ландшафт? — подумал ученый.

— Нет. Пещеру рыли не драконьи короли.

Ученый сел — и тут же замер в ожидании боли, вызваннойслишком резким движением. Так ничего и не дождавшись, он осмотрел свое тело.Раны, кровь и пыль пропали неведомо куда, и даже одежда выглядела совсем новой.Коснувшись носа, Уэллен испытал огромное удовольствие, ощутив под пальцамигладкую кожу. Поднес пальцы к глазам — крови на них не было. Ощупал лоб — тоттоже не болел и не кровоточил.

Только сейчас ему вспомнилось темное существо, спасшее егоот мелких драконов.

Оно… он… восседал на каменном троне, возвышаясь над большейчастью пещеры. Получить какое-то представление о нем позволял только голос, даи тот не говорил ни о чем, кроме половой принадлежности. Плащ с капюшоном такхорошо скрывал владельца, что Уэллену казалось: он смотрит на груду одежды, ане на человека.

— Я принял тебя за другого, — сказал плащ. — Совсемзапамятовал, как много времени прошло с тех пор. Он, скорее всего, давно мертв,как ты считаешь?

— Кто? — спросил сбитый с толку Бедлам.

Он подумал было о Яльзо, но тот, в плаще, явно имел в видуне капитана.

— Дру… Однако ты не знаешь его. Тем не менее я вижу в тебеего.

— Кто ты? То есть… спасибо за все, что ты для меня сделал,но я совершенно не представляю, где нахожусь и отчего ты…

Плащ взмахом рукава велел ему замолчать. Попутнообнаружилось, что у плаща есть рука. В перчатке. Такого же темно-серого цвета,что и плащ. Кажется, у существа в плаще все было серым…

— Я наблюдал за тобой в течение последнего дня. Ты здесьпотому, что я принял тебя за другого… ну, а затем было уже слишком поздно. И ярешил выручать тебя до конца.

Во всем ли хозяин сего дома так рационален? — подумалУэллен.

— Нет. Порой я забываюсь и не могу даже сказать, где я икакой день на дворе. — Капюшон слегка подался вперед, явив миру очертаниягордого подбородка и жесткий рот. — И, должен предупредить, забывчивостьотносительно времени — гораздо хуже.

— Ты читаешь мои мысли?

— Что-то наподобие. Это легче делать, когда ты в сознании.Кроме того, ты и не стараешься скрыть их. Понятно?

Уэллен никогда не обнаруживал никакой волшебной силы, но оментальных щитах знал из своих ученых занятий и немедля воздвиг в голове нечтоподобное.

— Так теперь добиваются доверия? — Чародей поднялся, ноникакой угрозы в его движениях не ощущалось. — Что ж, я всегда свято чтил правона личную свободу. Если ты желаешь скрывать свои мысли, не стану возражать, —капюшон слегка склонился набок. — Кроме того, я уверен, что мы достигнемвзаимопонимания в самом скором времени.

— Кто ты?

Чародей отвернулся, словно отвлекшись на другие дела. Онотошел к столу, заваленному целой коллекцией различных предметов и рисунков, ипринялся их разбирать. Стола этого, насколько Уэллен мог судить, мгновениемраньше в пещере не было.

Наконец фигура в плаще удосужилась ответить на вопросученого:

— Я тень. Призрак твоего и даже своего собственногопрошлого. Какое бы имя я ни носил, теперь оно вряд ли что-нибудь значит. Те,кто знал его, мертвы. Прах. Мой народ живет в тебе и тех, что наверху, однакодаже память о его былом величии мертва… — Чародей, все еще стоявший спиною кУэллену, пожал плечами. — Можешь называть меня Сумрак. Это столь же приемлемо,как и все прочее. Да и привык я к этому имени за последние несколько веков…

— Последние…

Бедлам осекся. Он знал, что колдуны могут удлинить свою жизнь,но и тогда она обычно ограничивалась тремя-четырьмя сотнями лет. Хотя тот, ктоназвался Сумраком, ничего не уточнял, Уэллен сильно подозревал, что он имел ввиду гораздо больший срок. Чародей казался столь чужим и древним, что, говоря онем, следовало, скорее, измерять время тысячелетиями.

Он заметил, что его фантастический спаситель сноваповернулся к нему, держа в левой руке тарелку с очищенными фруктами, которой,как и стола, до этого нигде не было.

Теперь тебе лучше поесть. Я излечил твои раны и сменил тебеодежду. Придет время, и тебе понадобятся все силы…

Преодолев искушение расспросить чародея, что за время должноприйти, ученый решил сначала поесть. Еда придаст ему сил, необходимых хотя бына тот случай, если хозяин окажется слишком уж сумасшедшим. Уэллен не знал,каким образом сможет одолеть искусного чародея, но был готов попытаться, еслипонадобится.

— Спасибо. Еда и в самом деле не помешает. Тарелка подняласьс ладони Сумрака и опустилась на колено Уэллена.

— Когда тело твое окрепнет, ты сможешь попробоватьчто-нибудь другое. А пока что фрукты помогут восстановить твои силы.

Внезапно обнаружив, что голод его превратился в чудовище,сравнимое размерами с драконом, истребившим экспедицию, Уэллен набросился наеду. Но воспоминание о драконе тут же заставило остановиться. Чародей тожезамер, словно зная, о чем думает его гость. Это заставило Бедлама усомниться внадежности своего ментального щита. Может, Сумрак снова читает его мысли?

—  — Что тебя встревожило?

— Я вспомнил напавшего на нас дракона.

— А-а… — Закутанный в плащ волшебник пожал плечами — видимо,решил, что смерть множества хороших людей его совершенно не касается. —Увидишь, здесь такое бывает.