Иггельд посмотрел на княгиню.

– Освободите, – сказал он.

Она ответила с победным блеском в глазах:

– Ни за что!

Иггельд повернулся в седле, Антланец подъехал ближе. Иггельдкивнул на ворота.

– Там достаточно высоко, чтобы ее видели издали… Повесьэту артанскую пособницу!

Антланец повел бровью, Комам и Болгор соскочили на землю,из-за спины княгини выметнулись люди с оружием, Коман оскалил зубы, страшнозатопал ногами, защитники пугливо попятились. Антланец схватил сзади Подгорногои сжал в объятиях. Тот вспикнул, захрипел.

Болгор зашел сзади Гертруды и положил ладони на ее плечи.Бусел и Крица, обнажив мечи, озирались по сторонам, но напуганные обитателиособняка разбежались. Гертруда с ужасом смотрела на Иггельда. Иггельд обратилвзор на Подгорного.

– Глупо сражаться за человека, который думает только освоих интересах, а судьбой Куявии не интересуется.

Подгорный задвигался в железных объятиях Антланца, ответилхрипло, тяжело, но с достоинством:

– Пока я не отпущен со службы, я выполняю ее приказы.

– Но она тебя не отпустит.

Подгорный сказал убитым голосом:

– Я знаю. Но моя честь не позволяет…

Иггельд медленно повернулся к хозяйке:

– Я приговариваю вас к повешению на воротахсобственного дома. Если хотите, чтобы я хоть чуть был снисходительнее, ясоветую сейчас же освободить этого благородного юношу от его присяги.

Она в ужасе вскинула высокие брови:

– Вы вольны надо мной, но не над моими подданными!

Иггельд кивнул.

– Да, это верно… Эй, Коман! Принеси веревку. Не найдешьшелковую, можно простую…

Коман, жутко улыбаясь, вытащил из седельного мешка веревку.В молчании все смотрели, как он умело и быстро сделал петлю, повернулся кмолодой вдове. Иггельд сказал нетерпеливо:

– Вина княгини доказана, больше здесь задерживатьсянечего. Заканчивай, а завтра я пришлю сюда другого хозяина.

Они поворачивали коней к воротам, когда раздался еепронзительный крик:

– Господин!.. Подождите!.. Моя слабость виной!.. Мнетак страшно одной, а только он доблестный и неустрашимый защитник…

Иггельд обернулся, указал в сторону Подгорного. Княгиняпоторопила:

– На колени, Подгорный!.. Скорее же!.. Данною мневластью освобождаю вас от службы и всех повинностей, которые вы обязывалисьисполнять мне и моему роду. Можете встать.

Подгорный не встал, а подпрыгнул, сияющий, счастливый.

Иггельд спросил хмуро:

– Что теперь?

– Я ваш, – ответил тот с жаром. –Располагайте мною! Хоть к Ящеру в подземный мир, хоть на артан, хоть телегитаскать вместе с лошадьми – все выполню, роптать не стану!

* * *

Иггельд двинулся в Родстан, но застал там одни развалины,оттуда пошел в Немежу и Уржузель. Кроме Елинды, его сопровождали теперь Ясинец,Рогоза – все великие и знатные, именитые и могущественные. Слухдокатывался до ближайших городов и деревень, спешно прибывали беры со своимипрекрасно вооруженными отрядами, беричи с небольшими группками, мелкиевотчинники, песиглавцы, даже простые мужики, им оружием были простые дубины,вилы или косы. Тоже клялись истребить артан до единого, хотя им от артандоставалось меньше всего.

Из Верхней Куявии, помимо обещанных Хуртечей семи тысячконников и лучников, приехали даже женщины на легких быстроногих конях: хорошовооруженные, умелые в скачке. Иггельд заколебался, как с ними поступить: артанеподнимут па смех, потом озлился и позволил присоединиться к своему войску,более того – позволил самим выбрать место, где будут сражаться. Навстречувсякий раз выбегал народ, бросал под конские копыта зерно, призывал богов датьим счастье.

Пока что двигался по землям, где артане прошли, по неостались, край бедный в сравнении с другими, а в Куявии сел и городов слишкоммного, чтобы везде расставить артанские гарнизоны.

Время от времени он отъезжал в сторону, за ним везли телегу,нагруженную мясом. Мясо выкладывали на расстеленные скатерти, не кормить жедракона самого Иггельда с земли. Малыш по сигналу Иггельда опускался, жадно иторопливо лопал, телохранители в сторонке почтительно наблюдали, как ихпредводитель обнимается с драконом, как этот ужасный зверь целует ему руки, чтозначит даже драконы признают его власть, да как смеют эти ничтожные артане всееще существовать на земле…

Иггельд ждал, пока Малыш проглотит последний кусок, толькотогда говорил волшебное слово «Полетаем», и дракон начинал скакать в диком восторге,а потом плюхался животом на землю, вжимался, чтобы любимому папочке легчевзбираться ему на загривок.

– Да люблю я тебя, – говорил Иггельд, –люблю…

Малыш от счастья прыгал в небо с такой силой, что Иггельдаедва не размазывало по спине, как перловицу па камнях.

В каждом из встреченных городов пли сел ему отводили лучшийдом, окружали надежной охраной. Сперва Иггельд пробовал протестовать, ноАнтланец настоял, сослался на военную необходимость – вождя надо беречь,Иггельд смирился.

Однажды под окнами такого дома шум раздался громче обычного,зазвенело железо, Иггельд поморщился, Антланец сразу же все понял, отправилсянавести порядок, но двери распахнулись, в помещение вошли пятеро рослых грузныхмужчин в сильно иссеченных доспехах. Иггельд ощутил оторопь, почудилось, чтоуже встречал их, хотя мог поклясться, что видит впервые. Все выглядели жестокоизраненными, хотя все держались на ногах крепко, повязки на головах, руках игруди пропитались кровью.

Антланец тоже вытаращил глаза, оглянулся на Иггельда,нахмурился, рука поднялась к амулету на груди.

– Кто вы, ребята?.. Или это колдовство?

Самый старший из пятерки сказал хриплым усталым голосом:

– Меня зовут Третьяк, последний раз меня видели здесь,на равнине, лет десять назад. Как и моих братьев. Правда, вот мои племянникиГорюн и Ранк спускаются с гор чаще… Иггельд, сразу скажу, что мы признаем твоювласть и клянемся в верности.

Иггельд сказал настороженно:

– Может быть, сперва приведете себя в порядок,отдохнете, а потом эти клятвы?

Третьяк покачал головой.

– Ты не понял, а вон твой телохранитель уже всесообразил. Я – Третьяк, вот – Холод, а это – Ярый. Ты не слыхалнаши имена, да и кто их слышал? Но мы – братья Тулея. Да, того самого… Мывчера попытались отомстить за брата, у нас в горах кровная месть – святоедело, но получилось… гм…

Антланец хмыкнул.

– Ребята, не глупите! Мстить надо самому Придону, а этоневозможно.