Иггельд инстинктивно старался не наступать на дивной работыплащ, но все же слышал, как под сапогом хрустнуло. Он раскрыл объятия,вспомнил, как обнимаются вельможи при встрече, наместник на миг припал к егогруди, но тут же отстранился и, с трудом опустившись на одно колено, сказалгромко:

– Я приветствую… освободителя!

Иггельд сгорал от стыда и смущения, чувствуя себя вором, чтовот прямо у всех на глазах украл чью-то славу или чьи-то деньги, все это видят,а он еще и должен улыбаться, словно ничего не случилось. Войско разразилосьприветственными криками, всюду застучали в щиты рукоятями мечей, запели трубы,затрубили в рога и рожки.

Антланец тоже что-то выкрикивал, а когда перехватил сердитыйвзгляд Иггельда, преувеличенно низко поклонился, да так, что едва не растянулсяво весь рост.

Не зная, что дальше делать, Иггельд стиснул челюсти и скаменным лицом взобрался на коня. Там он вроде бы при деле, можно взять повод,руки хоть чем-то заняты, а бараньим взором можно окидывать все огромное войскои морщить глубокомысленно лоб.

Наместник тут же взял коня под уздцы и повел между рядоввойск. Там орали, бросали в воздух шапки, кричали в восторге. Иггельд едвадержался в седле, Антланец чуть заметно подмигнул, но, судя по лицу, даже еговпечатлило, что могущественнейший наместник держал стремя, как простой слуга, асейчас ведет коня под уздцы, подчеркивая полное и полнейшее подчинение воле ивласти человека, сумевшего дать отпор артанам, выстоять, постоянно наносить имурон, а теперь собирающего воинство на последний, сокрушающий бой.

* * *

Дворец наместника потряс даже видавшего виды Антланца, аИггельда вообще сразили громадность, великолепие и мощь величественного здания.Оно располагалось на невысоком холме, по слухам, насыпанном руками пленных,которых потом порубили, к дворцу вели широкие мраморные ступени, такие белые исверкающие, что захватывало дух.

По обе стороны лестницы выстроились знатные люди. Воздухзвенел и трепыхался в приветственных кличах. Ступени застелили дорогой тканьюпурпурного цвета, а когда Иггельд поднялся до самого верха, где у раскрытыхврат дворца ждали с цветами в руках молодые красивые девушки, все смотрели нанего с обожанием, он едва не споткнулся, так ошеломило богатство раскрывшегосязала.

Воздух заполнили тончайшие ароматы изысканных благовоний, вовсех светильниках дорогое масло из восточных стран, вдоль стен из особыхроскошных ваз поднимаются сизые дымки – сгорает душистое дерево. Междувазами статуи в полный рост, одни из белого мрамора, другие искуснейшимимастерами изготовлены из железа. Иггельд увидел со всех сторон рубиновые глаза,устремленные на него одного. Холодок пробежал по спине, пришлось стиснутьчелюсти, вскинуть подбородок и с самым надменным видом вступить в зал.

Весь дворец, как понял сразу, есть вместилище сокровищНесметных и неслыханных. Их здесь столько, что, возможно, и жить негде, вонстен не видно из-за обилия огромных картин в золоченых рамах, ковров,драгоценных ваз, в зале столы из чистого серебра, из такого дерева, что дорожесеребра и золота, столы и столики из вантийского янтаря. Богатство и роскошь непросто бросаются в глаза, а ошеломляют и оглушают, Иггельд на это выпятилнижнюю челюсть и шел угрюмый и настороженный, надеясь, что Антланец двигаетсясзади, всегда готовый подсказать, выручить, помочь.

Ему предложили отдохнуть, Иггельд взглянул на Антланца, тоткачал головой, Иггельд ответил осторожно:

– Мы не устали в дороге, а вы здесь отдыхалидостаточно. Полагаю, что пора поговорить о деле.

Наместник воскликнул:

– Вот слова истинного героя!.. Да, мы отдыхалидостаточно, а теперь, под дланью настоящего воителя, мы готовы… но сперва, какводится, на пир, на пир!

Иггельд покосился в сторону Антланца, тот довольно оскалилзубы и плотоядно потер руки. Иггельд ответил с некоторой неохотой:

– Да, если такой обычай Но не стоит приглашать слишкоммного людей.

Наместнику это явно не понравилось, жаждет задать такой пир,чтобы дым коромыслом, но поклонился и сказал государственным голосом:

– Да, конечно… Только самых необходимых. А столы велюнакрыть в малом зале.

Но когда перед Иггельдом распахнули двери в этот малый зал,он сперва решил, что над ним пошутили. Зал неимоверен, а ряд столов вообщеуходит в бесконечность. Да и стоят в три ряда. А в сторонке, на особом помосте,покрытом красным сукном, расположился длинный стол, по обе стороны не большедюжины кресел.

И все места, или почти все, уже заняты богато одетыми мужчинами.При его появлении словно ветер пронесся по огромному залу: поднялись все какодин человек Иггельд похолодел, жутко чувствовать на себе несколько сотен парвнимательных глаз, он старался выглядеть невозмутимо, но в желудке появиласьобледенелая глыба.

– Сюда, – послышался рядом почтительный голосХуртечи.

Придерживая под локоть, он повел его к креслу посредине, чтоотличалось от остальных высокой спинкой, на ней огромный золотой орел сраспростертыми крыльями Иггельд опустился на покрытое красным бархатом сиденье,стараясь двигаться степенно и важно. Справа от него сел Морог, этот обещалпомощь богов земли, слева Гвердь, этот обещает поддержку богов воды, дальшеМжига – поклялся В благоволении богов леса, еще дальше прославленныеполководцы, герои, знатные беры, могущественные властелины и хозяева огромныхбогатств и вотчин.

Сам наместник, к удивлению Иггельда, не стал садиться, онотстранил от него слуг и прислуживал ему сам. Иггельд не знал, куда деваться,был готов провалиться сквозь сиденье или вместе с креслом, не мог видеть, какэтот седой величественный человек, при одном имени которого все почтительнообнажают головы, прислуживает ему, ему!

Антланец, на беду, сидел за общим столом, но все же постаралсясесть так, чтобы видеть Иггельда и чтоб тот его видел Иггельд перехватилподбадривающий взгляд и едва не показал в ответ кулак. Даже за этими тремярядами столов расположились знатнейшие люди края, для простых беричей столынакрыли в большом зале, а для простонародья выкатили из подвалов бочки во двор,расставили там простые дощатые столы, а по углам двора приготовили бочки сосмолой, что будут полыхать жарким огнем всю ночь, чтобы пиршество непрерывалось и никто не посетовал на скупость наместника.

Пир ошеломил, а пестрая вереница слуг, что вносила широкиеблюда, не заканчивалась, воздух наполнился запахами изысканных яств, специй,душистых трав Перед ним ставили жареное мясо, приготовленное с разнымисъедобными корешками, что разжигают голод, чередовали с жареной птицей открупных, откормленных орехами гусей до крошечных тушек скворцов, все либохрустело оранжевыми корочками, либо плавало в маслянистой жидкости, пахнущейостро и призывно. Все подавалось, уносилось, во всем ритм, Иггельд зачастую неуспевал даже отщипнуть и распробовать, как уносили и ставили новые блюда,горячие, истекающие сладким соком, брызжущие ароматами ..