– Надежда, – прошептал он. – Спаситель наш!

Иггельд бросил на Антланца свирепый взгляд, что горцы явнорасценили как неукротимую ярость еще не остывшего после боя героя-полководца.

– Это вы – мои спасители.

Горцы поднимались с колен, но окружили тесной толпой,стремясь коснуться хотя бы благословенного коня, а еще лучше – стремени,сапога великого героя, спасителя, надежды на освобождение. Иггельд то смотрелпрямо перед собой, как положено полководцу, то бросал умоляющие взгляды наАнтланца, но к игре подключились и его сыновья, кланялись Иггельду спреувеличенным почтением.

– Куявия, – выдавил он с трудом. – Не обо мнеречь… Давайте думать о Куявии!

С гор на равнину он выехал единственный из первого отряда,кто кое-как держался на коне. Антланец с его железным здоровьем тоже пыталсяехать верхом, но вскоре пришлось уложить на телегу. Там же, на телегах, везлиеще пятерых, все – сыновья Антланца, их помяли сильно, остальных пришлосьпохоронить там же, на месте схватки. За ним теперь ехали верхами около семисотен вооруженных чем попало простых горцев, но Иггельд со щемом в душевспоминал лица молодых парней, что остались там.

Антланец постанывал во сне, но раны на нем заживали не подням, а по часам: сказывалась радость, что ни один из сынов не погиб, хотя всеготовы сложить головы, и никто не прятался за чужие спины.

По дороге присоединились песиглавцы и двое беров с наспехсобранными дружинами. Наскоро принеся присягу Иггельду, тут же выехали вперед,просматривали окрестности. Слух о сошествии на равнину Иггельда звучал каксошествие с небес на землю и несся впереди. Со всех сторон к их войскустягивались как отряды молодых и горячих беричей, так и разбойничьи шайки.Разбойники с жуткими, покрытыми шрамами лицами падали под копыта коня Иггельдаи умоляли позволить им пролить кровь за родную землю.

Даже простолюдины оставляли дома и, схватив косу или вилы,шли с его войском. Если и сомневался вначале, что за ним пойдут, то теперь самедва удерживал слезы, глядя на их самоотверженность, готовность отдать жизни зату землю, которую совсем недавно предали. Все шли как на веселье, на праздник,с радостными лицами, часто затягивали песни.

Наконец спуск вывел на последний, уже невысокий перевал, авпереди открылась бесконечная зеленая равнина. Спасительные горы остались заспиной. Кони вышли в пугающе просторную, просто бескрайнюю степь, чуть ли неартанскую, и благословенные горы теперь отдалялись с каждым конским шагом.Иггельд ощутил беспомощность, но посмотрел на веселые лица воинов, напомнилсебе, что эта равнина надолго станет его родным домом. По крайней мере, покапоследний артанин не покинет ее пределы.

Антланец наконец перебрался из телеги в конское седло.Бледный, повязка с засохшими пятнами крови выглядывала из-под железного шлема,но телегу отослал в задние ряды, а сам ехал рядом с Иггельдом, как пастухпоглядывая за теми из сынов, кто серьезных ран не получил и сейчас двигалсядалеко впереди.

– Тревога, – сказал он негромко. Рука двинулась крукояти меча, поморщился от боли в раненом плече. – Подождем.

– Где? – спросил Иггельд.

– Просто замри, – посоветовал Антланец.

Бусел остановился далеко впереди, ухитрившись отыскатьнебольшой холм. Рука предостерегающе вскинута, даже конь застыл с поднятымкопытом. Антланец после паузы поехал к нему. Иггельд стегнул коня и оказался навершинке раньше раненого исполина.

Вдали пыльное облако, в недрах сверкают искорки, так выдаютсебя обнаженные мечи или острия поднятых к небу копий. Но, мелькнула тревожнаямысль, так же блещут и топоры, которые артане любят подбрасывать на скаку,чтобы побахвалиться мастерством.

Он быстро оглядел войско. Народу много, но не выдержат удараартанской конницы, не выдержат…

Бусел сказал быстро и радостно:

– Это наши!

– Кто?

– Куявская панцирная конница!

Куявская, мелькнуло в голове Иггельда, еще не значит, чтонаша. Он крикнул Чубу:

– Давай со своей сотней вперед. Остальным остановиться.Оружие к бою!

Малыша позвать, что ли, мелькнула мысль, поднял голову кнебу, где он там, бедный, неплохо бы покормить, сам большой, догадается, в небеувидел маленький крестик, все хорошо, и тут же устыдился. А что, если в самомделе артане, а среди них два каменных великана Меривой и Франк, чьи стрелыразбивают в щепки даже столетние дубы?

Пыльное облако медленно относило ветром в сторону.Проступила плотная колышущаяся масса, над нею остро блистают искры – этовскинутые к небу копья, вскоре глаза различили крохотных скачущих всадников.Идут плотным строем, как ходят куявы, солнце высвечивает доспехи. Все блестит,как жар, горит победным огнем.

Куявская конница их заметила, у Иггельда перехватило дух,когда над скачущей массой полыхнул трепещущий огонь – это тысячи руквыдернули из ножей мечи и вскинули над головами. Сердце дрогнуло встрахе – это сигнал к бою, но остроглазый Бусел прокричал издали:

– Они приветствуют вас, великий князь!

Конница все убыстряла бег, Иггельд ощутил, как под тяжестьюскачущих коней подрагивает земля Под артанской тоже вздрагивает, он помнил этожуткое ощущение, но сейчас куявское войско сопровождает ровный мощный гул, исердце застучало трепетно и радостно.

Ни одно облачко не заслонило солнца, всадники блестятдоспехами, великолепной упряжью, богатыми попонами. У многих на шлемах кичливоколышутся пестрые перья диковинных птиц. Железные щиты дивной работы украшенысеребром, богатой насечкой, а сами всадники выглядят сильными, сытыми,здоровыми, готовыми в бой, в любую сечу.

Они сбавили бег, подтягиваются задние, и вот уже к холму,откуда за ними наблюдал Иггельд, текут плотные как смола живые реки. Иггельдрассмотрел радостные лица под шлемами искусной работы, успел залюбоватьсяпанцирями столичных оружейников, где сталь такой высокой закалки, что никакаястрела не пробьет, надо иметь немалую силу и тяжелый топор, чтобы повредить такуюскорлупу, и к тому же эти панцирные конники целиком в железе: руки и ногискрыты щитками из лучшей стали, а под панцирями углядел кольчуги, что укрываюттела в уязвимых местах сочленений.

Сколько ни грабь Куявию, подумал невольно, эта богатейшаястрана все равно может выставить как горы золота, хлеба, мяса и рыбы, так ипрекрасное войско, вооруженное до зубов и укрытое доспехами так, что не снилосьдаже богатым вантийцам.

Только бы снова не разбежались, мелькнула мысль, но отогнал,вскинув руку в приветствии. В ответ конница дружно грянула: «Слава!» Передниеряды остановились у подножия, на них чуть наперли, но тоже остановились, авперед начала протискиваться группа всадников, одетых особенно богато и пышно.