Он смотрел, смотрел, сердце наполнялось и гордостью за такуюмощь, и недоумением, что эта мощь не сокрушила артан сразу же, едва те дерзнулипереступить разделяющую их страны реку, не стерла в пыль, когда те шли попросторам Куявии, не вбила копытами в землю, когда те только дерзнули осадитьстольный град!

Снова и снова рассматривал закованных в железо воинов: идутстеной, любовался горделивыми всадниками – увешаны оружием, веселые,здоровые, хоть сейчас в бой – и побегут неустрашимые артане, слышал рядомнасмешливое покряхтывание Антланца, этот тоже не понимает, почему такая сила небьется с артанами… нет, наверное, понимает, он долго жил и многое понимает дажечересчур хорошо, а сердце время от времени вздрагивало от приветственныхвоплей, ибо чаще всего звучало его имя.

За этим могучим войском показались цветные повозки,запряженные рослыми конями. Следом пышно одетые слуги несли пурпурные носилки.Антланец закряхтел, указал глазами:

– Зришь?.. Кого-то очень важного несут.

– Догадываюсь, – ответил Иггельд мрачно.

– Кого?

– Важного, – повторил Иггельд в нервномраздражении.

– Ты еще не обо всем догадываешься, – сказалАнтланец наставительно. – Носилки такого цвета могут заказывать тольконаместники края.

Иггельд нервно заерзал в седле. Наместники – это вторыелюди после тцара. Это мелкие тцары, что правят своими краями.

В их руках вся власть, у них даже свои войска, свои знамена,они следят за выполнением законов, установленных великим тцаром, самиустанавливают свои краевые порядки и назначают собственные повинности, налоги,подати.

– Знаешь, – сказал он торопливо, – людитакого ранга как-то не по мне. Ты бывалый, тертый… поговори с ним сам, ладно?

Антланец захохотал. Он поглядывал на Иггельда, откидывалголову и хохотал все громче. Иггельд нахмурился, Антланец же начал ржать сподвыванием и похрюкиванием. Конь забеспокоился, Антланец всхлипывал и хваталсяобеими руками за гриву, гукал, гоготал, наконец только открывал рот и знакамиумолял пощадить, не убивать, вот-вот либо лопнет от хохота, либо раныразойдутся, как створки перловицы.

– Да молчу я, – сказал Иггельд сердито, –молчу! Что смешного? Ты вот какой толстый и важный…

Бусел тоже принялся хохотать, Иггельд нахмурился и выдвинулконя на корпус вперед. Разряженное и сверкающее войско остановилось,образовался проход, по нему кони с длинными цветными перьями на головах везлилегкие закрытые повозки.

Достигнув подножия холма, кони остановились, из повозоквыскочили пышно одетые люди. Иггельд принял их за вельмож, но это оказалисьслуги, почтительно помогли выйти хозяевам: кто из слуг опускался на одноколено, выставив как ступеньку другое, кто просто подавал руку, а кто-то ставилизящные скамеечки. Эти люди тоже встали у своих повозок, а когда приблизилисьносилки, почтительно обнажили головы.

Иггельд застонал, представив себе, что придетсяразговаривать с таким могущественнейшим человеком.

– Антланец, – сказал он торопливо, – что ядолжен: опуститься на одно колено? Или на два?.. Или просто поклониться?Говори, ты должен знать все эти штучки!

– Увидишь, – ответил Антланец загадочно.

– Что увижу?

– Все.

– Свинья!

– Ты все увидишь сам, – повторил Антланец

– А если не пойму?

– Поймешь. И сообразишь, что делать дальше.

– Я не такой сообразительный…

– Ты что, глупее своего дракона?.. Он уже все понял.

Иггельд невольно вскинул голову: в небе темнел крестик,медленно плыл по кругу. Слуги с носилками остановились, занавески колыхались отлегкого ветерка. Иггельд видел, как появилась рука, пальцы унизаны перстнями,затем мясистое красное лицо. Один из слуг поставил длинную табуреточку,опустился на колено. Иггельд с трепетом смотрел на человека, что появился износилок, опираясь на склоненную голову слуги. Это явно один из самыхмогущественнейших князей, хозяев страны, от него веет спесью, кичливостью, осознаниемсвоей мощи и власти.

Антланец проговорил тихонько, словно наместник края могуслышать:

– Это Хуртеча, наместник Верхней Куявии. Говорят, унего дворец, которому и Тулей мог бы позавидовать.

Наместник в таком же пурпурном, как и его носилки, плаще, толькоплащ тончайшей выделки, вышит золотом и усыпан драгоценными каменьями. Наголове широкая шапка из меха заморского зверя, на лбу бриллиант неслыханныхразмеров, сверкает, как утренняя звезда в ночи, а верх шапки украшен краснымиперьями жар-птицы, что водится за далекими морями.

Даже сапоги и те усыпаны каменьями: по верху и по шву идутцепочки некрупных рубинов, казалось, будто по ногам проскальзывают быстрыеязычки красного огня.

Хуртеча снял шапку, обнажив белые волосы, и медленно началподниматься к Иггельду.

– Так что мне делать? – быстро зашепталИггельд. – Говори, гад!

– Сейчас все увидишь, – шепнул Антланец.

– Скотина, – сказал Иггельд в отчаянии.

Наместник поднимался медленно, грузно, а за ним в отдалениишли беры, приехавшие в повозках. Они тоже сняли шапки, двое во цвете лет,остальные в возрасте, когда уже не берут в руки оружие, все в дорогих одеждах,от их вида за версту несет мощью и спесью.

Иггельд с трепетом смотрел на приближающегося наместника.Грузный, величественный, волосы седые, уже редкие, отсюда хорошо виднапросвечивающаяся розовая лысина, но багровое лицо исполнено силы, могущества,высокий лоб говорит о мудрости, а тяжелое крупное лицо напоминает, что сильныйчеловек остается сильным в любом возрасте, только сила мышц переходит в силуума, а вспыльчивость и быстрый гнев заменяется твердостью характера.

Иггельд перехватил взгляд наместника, устремленный на пего,заерзал в седле. То взгляд человека, который не задумываясь отправляет десяткитысяч воинов в самую горячую сечу, откуда нет возврата, который мановением рукивелит тысячам крестьян оставить работу на полях и возводить дамбу или разомидти в лес и гнать на него, могущественного хозяина, всякое зверье, дабы он могвсласть поохотиться.

– Может быть, – прошептал Иггельд, – мне хотябы слезть с коня?

– Сиди, – зашипел Антланец.

Хуртеча, грузно ступая, поднялся на холм. Стоялаторжественная тишина, даже кони перестали фыркать и переступать ногами. Иггельдтоже застыл, двигался только наместник. Все следили, как он подошел к конюИггельда и, держа шапку в одной руке, другой расстегнул бриллиантовую пряжку нагорле, сорвал с себя роскошнейший плащ и постелил на землю. Дыханиеостановилось у Иггельда в горле, а наместник взялся за стремя.

Иггельд как мог старался держать лицо неподвижным, носейчас, глядя сверху вниз на седую голову могущественнейшего человека, едваудерживал в себе смятение. Наместник поднял голову. Их взгляды встретились.Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, Иггельд услышал, как рядомхмыкнул Антланец, опомнился, слез, наместник почтительно придерживал емустремя.