– Я понимаю. – Прошептал Ландгрувер. – Но, пусть они решают сами.

– Они молоды и глупы! – Уиллисис в праведном гневе даже стал чуточку выше. – Если не будет Тепла у Самсона, то Город потеряет их обоих!

– Учитель! – Ландгрувер бесстрашно привстал на своем стульчике. – Самсон холоден, но он проснется. Я знаю! Он честен и упрям. Он пошел за Тимом, хотя его никто об этом не просил. Он отдал Вере свою воду и свою еду. Если бы он спал, то не сделал бы этого. Холодный разум заставил бы его вернуться в Город и бросить их на верхних уровнях.

Уиллисис подошел к Ландгруверу и приподнял его лицо за подбородок так чтобы видеть глаза. Их взгляды их мысли их чувства встретились, переплелись.

– Уверен ли ты, Ландгрувер? Младший Храмовник и мой сын. – Пульсировало в мозгу Ландгрувера. – Уверен ли ты в том, что Самсон проснется? Он должен проснуться до того как увидит Небо. Ты это понимаешь?

– Понимаю…

– Хороших поступков недостаточно для того, чтобы знать наверняка есть ли в его груди Тепло, есть ли в его сердце Свет.

– Но… Отец. Может быть, я плохо его слушал? Может быть, с твоей помощью, я смогу отыскать у Самсона Тепло, и тогда нам не придется возвращать их обратно? – Уиллисис отвел взгляд. Минуту думал, потом снова обратился к сыну.

– Сколько у них еды и воды? – Ландгрувер встал со стульчика и выпрямил спину.

Он был достаточно высок, чтобы смотреть высшему Храмовнику в глаза без подобострастия.

– Тим был запасливым Изгоем. Они могут без труда вернуться в Город, если пожелают. Самсон хорошо знает эти уровни. Он хороший проводник и замечательный следопыт. Вероника не станет ему обузой.

– Путь они вернуться, младший. Они уйдут на Крышу в следующем году. Вероника к тому времени окрепнет, оправится от болезни. Возможно, за это время Самсон проснется и у него появится Тепло.

– Самсон не проснется, учитель. – Качнул головой Ландгрувер. – Он не проснется в Городе. Ему уже двадцать три года. Он еще ни разу не просыпался.

– Для того, чтобы появилось Тепло – ему нужна Дорога, Мечта, Вера. Его гнетет Город. Он не находит в нем себе места.

– Как и любого из Изгоев, младший. Им не должно быть в Городе хорошо. Их не должны любить здесь. Не должны! Как только у них пропадет желание иметь Крылья – Город погибнет!

– Почему? – Ландгрувер, похоже, был по-настоящему удивлен.

– Я и так сказал тебе слишком много, сын. – Уиллисис устало присел на свой маленький трон. Нежно погладил замысловатый сосуд со Светляками. Те ответили ему радостными оранжевыми искрами.

– Давай дадим им день. Если Самсон проснется, мы не будем уговаривать их вернуться в Город. Идти им на Крышу или нет, они будут решать сами. Если завтра ты… – Он указал длинным корявым пальцем Ландгруверу в грудь. – Не увидишь в его груди Тепла, то мы приложим все усилия для того, чтобы они вернулись. Это приказ Королевы.

– Я поручусь! – Звенящим голосом проговорил Ландгрувер. – Я готов поручиться за Самсона! – Пальцы Уиллисиса, на пузыре со Светляками, дрогнули.

Он повернул морщинистое лицо так, чтобы видеть сына. – Твоя жизнь против того проснется Самсон или нет – слишком большая цена.

– Но, я готов! – Ландгрувер стоял навытяжку перед троном верховного Храмовника и, кусая губы, смотрел ему в глаза. Смотрел, не отводя взгляда.

Но, я не готов, Ландгрувер. – Уиллисис качнул головой.

Я в своем праве, отец.

– Нет…

– Ты не имеешь права мне запретить. Я могу сам. Я смогу сам поручится перед Династами за Самсона.

– Хорошо, Ландгрувер, младший храмовник, ученик и сын. Если завтра ты не увидишь в груди Самсона Тепла, то мы поговорим о твоем Поручительстве. Ты согласен?

– Да…

– Ждем?

– Хорошо, отец.

# # #

– Самсо-о-он… – Это уже из яви. – Самсо-ончик… Самсон! – Я открыл глаза, и едва не рухнул с нар. Стойка больно ударила в надбровье.

Слепо шаря вокруг руками, я попытался сообразить – где нахожусь.

– Кто здесь? – Меня обступила темень, лишь, где то далеко-далеко теплился неяркий в сеточку огонек.

– Самсончик, ну как тебе не стыдно. – Раздался знакомый голос. – Я тебя зову-зову. А ты все спишь и спишь. – Это Вероника. – Сообразил я. – Значит я на верхних уровнях. Мы в норе. Светляки в рюкзаке.

– Мне тут сон приснился, Верунь. – Отозвался я. – Я Ландгрувера видел. И Уиллисиса. – Я не к месту хихикнул и пожал плечами

– Мне приснилось, что Ландгрувер – сын настоятеля Храма, вот – дела! Да?

– Самсончик… – Пропела Вера незнакомым, настораживающим голосом.

– Вынь Светляков из рюкзака. Пожалуйста – вынь. Я уже совсем готова. Ты говорил, что я маленькая, а я покажу тебе, какая я маленькая. Ты меня такой еще не видел совсем. – Я заинтригованный нагнулся к рюкзаку и достал Светляков.

Те возмущенно прошлись по краю светильника багровыми сполохами, и засветили ярко, почти ослепляюще. Я проморгался, стал обшаривать взглядом нору.

– Самсончик, ты сюда смотри – Я повернул голову в сторону голоса Веры и обомлел.

Девушка, теперь девушка, одетая в то самое платье, про которое рассказывала, плавно кружилась в медленном танце, пристукивая время от времени, деревянными кастаньетами.

При движении полоски ткани расходились, показывая юное, но совершенно оформившееся тело, и снова прятали, оставляя в моей груди странное томление.

– Такого ощущения я еще не испытывал. Никогда.

– Я тебе нравлюсь? – Прошептала Вера, двигаясь вокруг нар, покачивая бедрами, подняв руки вверх, постукивая кастаньетами: трак-трак… трак-трак-трак… – В горле стало сухо. Сильно захотелось пить. Я смущенный отвел глаза в сторону.

– Вот еще! Стану я на девчонку внимание обращать! Ну и что, что она красивая? Какое мне до этого дело? Мое дело ее от смерти спасти! Мое дело ее в Город доставить. А дальше будет видно.

– Может быть, я сам на Крышу пойду. Один. Никто меня не удержит. Вот сны, не просто так, же они снятся.

– Может быть, не только я хочу в Город вернуться, может быть и Уиллисис хочет и Королева? А вот зачем им Вероника только одного понять не могу?

– Чего это они так за Изгоев беспокоятся. Мы же, как красный мох под ногами. Топчут нас все. Никто нам не рад. Ни толку от нас, ни проку.

Долго смотреть в сторону у меня не получилось.

Вероника, увлекшись танцем, уже не обращала на меня внимания. Она двигалась по кругу, двигалась зигзагами, покачивала бедрами.

Медленно и сладко открывались и закрывались промежутки между полосками ее платья.

– Верунь! – Окликнул я девушку сухим от волнения голосом.