— В кровянку? — спросил Ляпис.

— Да, — сказал Сандр.

— Вы наверняка слишком сильны для нас, — сказал Вольф.

— Отличная игра, — сказал Сандр. — В ней нет проигравших.Есть только более или менее выигравшие, чужим выигрышем пользуешься точно также, как и своим.

— Я в общем-то готов попробовать, — сказал Вольф. — Черт сним, со временем. Нужно испробовать все.

— Еще не время, — сказал Стремглавк. — Я хочу пить.

Он окликнул разносчицу напитков, которая тут же подбежала кним. Ананисовка кипела у нее на подносе в серебряных стопках. Она выпила вместес ними, и все четверо крепко расцеловали ее в губы.

Они все еще топали по толстой желтой шерсти, временами их,совершенно расслабившихся, живых вплоть до кончиков пальцев ног, окутывалтуман.

— А до этого, — сказал Ляпис, — вы много плавали?

— Да, да, да никогда, — сказали оба моряка.

Затем Стремглавк добавил:

— Враки.

— Да, — сказал Сандр. — На самом деле и не переставали.Сказали да, да, да никогда, поскольку, по нашему мнению, Кадароруссельбульбульбульбольшой чудомудоюдоак.

— Мы так и не поняли, куда вас занесло, — сказал Ляпис.

— Занесло на Берег Слоновой Кости, — сказал Сандр. — Мыпробыли там три дня.

Вольф и Ляпис поглядели на них с уважением.

— Ну и какой он? — сказал Вольф.

— Цвета слоновой кости, — сказал Стремглавк.

— Зашибись! — сказал Ляпис.

Он сильно побледнел.

— Нечего об этом размышлять, — сказал Сандр. — Теперь всеэто уже в прошлом. И кроме того, в настоящий момент, может, это вовсе и не так,а как — не определишь.

Он остановился.

— Так и есть, — сказал он. — Мы на месте. Вы были правы, этокак раз тут. За два года, которые мы уже здесь, нам так и не удалось отыскатьэто место.

— А как вы обходитесь на море? — спросил Вольф.

— В море, — сказал Сандр, — там все разное. Не бывает двуходинаковых волн. А здесь все всегда схоже. Дома и дома. Невозможно.

Он толкнул дверь, этот аргумент на нее подействовал.

Внутри было просторно. Изобилие моющегося кафеля. На однойполовине для игроков были установлены кожаные кресла, на другой — привязаныголые люди, женщины или мужчины, по вкусу. Сандр и Стремглавк уже сжимали вруках трубки для кровянки, украшенные их инициалами, и Ляпис взял соспециального подноса две такие же — себе и Вольфу — и коробку игл.

Сандр уселся, поднес трубку ко рту и выдохнул. Прямо передним стояла девушка лет пятнадцати-шестнадцати. Игла воткнулась ей прямо вмякоть левой груди, и большая капля крови выступила, набухла и скатилась вдольтела.

— Сандр неисправим, — сказал Стремглавк. — Всегда целит погрудям.

— А вы? — спросил Ляпис.

— Прежде всего, — сказал Стремглавк, — я дуюсь только намужчин. Женщин я люблю.

Сандр был уже на третьей игле. Она вонзилась столь близко кдвум первым, что послышалось легкое позвякивание стали о сталь.

— Ты хочешь сыграть? — спросил Вольф у Ляписа.

— Почему бы и нет? — сказал Ляпис.

— У меня, — сказал Вольф, — уже нет никакого желания.

— Может, старуху? — предложил Ляпис. — Ничего плохого отэтого не будет, старуху… под глаз.

— Нет, — сказал Вольф. — Мне это не нравится. Ничегозабавного.

Стремглавк выбрал мишень на свой вкус, истыканного стальююношу, с безразличным видом разглядывавшего свои ноги. Он набрал в грудьвоздуху и выдохнул изо всех сил. Игла с размаху попала в тело и исчезла в пахупарнишки, который при этом подскочил на месте. Подошел распорядитель.

— Вы играете слишком сильно, — сказал он Стремглавку. —Подумайте сами, как их оттуда извлекать, если вы пуляете с такой силой!

Он нагнулся над кровоточащей точкой и, вынув из карманапинцет из хромированной стали, деликатно покопался им в плоти. Сверкающаякрасная игла вывалилась на кафель. Ляпис колебался.

— Мне очень хочется попробовать самому, — сказал он Вольфу,— хотя я вовсе не уверен, что мне это понравится так же, как и им.

Сандр уже вколол все свои десять игл. Руки его тряслись, роткротко сглатывал набежавшую слюну. На месте глаз у него виднелись одни белки.Он откинулся на спинку кресла, корежимый чем-то вроде спазма.

Ляпис покрутил ручку, при помощи которой перед ним меняласьмишень. Вдруг он замер.

Перед ним стоял человек в темной паре, который разглядывалего с грустным видом. Ляпис провел рукой по векам.

— Вольф! — выдохнул он. — Вы его видите?

— Кого? — сказал Вольф.

— Человека прямо передо мной.

Вольф взглянул. Ему было скучно. Он хотел уйти.

— Ты спятил, — сказал он Ляпису.

Рядом с ними раздался шум. Это Стремглавк опять задулслишком сильно и схлопотал в отместку полсотни иголок в лицо, тут жепревратившееся в красную кляксу. Он жалобно стонал, пока двое хранителей велиего прочь.

Смущенный этим зрелищем. Ляпис отвел глаза. Потом сновавзглянул перед собой. Мишень отсутствовала. Он встал.

— Я с вами… — пробормотал он Вольфу.

Они вышли. Все их оживление как рукой сняло.

— И почему мы встретили этих моряков? — сказал Ляпис.

Вольф вздохнул.

— Повсюду там много воды, — сказал он. — И так малоостровов.

Они размашисто шагали прочь от игорного квартала, и передними вырастала черная решетка города. Миновав ее, они очутились в темноте,сотканной из нитей тени; до дому им был еще час ходу.

Они шли не разбирая дороги, бок о бок, ребро в ребро, словносоревнуясь за право породить Еву. Ляпис слегка подволакивал ногу, и егокомбинезон из шелка-сырца недовольно морщился. Вольф шагал опустив голову,размеренно печатая шаг. Немного погодя он сказал:

— Не пройти ли нам пещерами? — и у него в голосе прозвучалочто-то вроде надежды.