Дверь не двигалась с места. Я попробовал слегка толкнуть ее и почувствовал движение под пальцами, но едва ощутимое. Усилия двух рук оказались более результативными — как и у Гения — и я озадаченно огляделся по сторонам.

Картина вокруг меня действительно была ярче, живее, чем в прошлый раз. Трава на лугу чуть шевелилась, словно под ветром, и в ней вспыхивали сочные вкрапления всевозможных цветов, от которых на меня накатывали легкие волны нежных ароматов.

Деревьев на краю луга оказалось намного больше, чем запечатлелось у меня в памяти — это действительно был густой лес, раскинувшийся вдоль всей линии горизонта…

Обводя ее взглядом, я вдруг осознал, что переступил порог двери, даже не заметив этого. Резко обернувшись, я увидел, что дверь закрылась. Более того, на этой стороне она была абсолютно гладкой, без каких-либо выступов и впадин — там просто не за что было ухватиться, чтобы хотя бы попробовать потянуть ее на себя.

Я попытался вызвать Гения, но картина, запомнившаяся мне в первый раз, не восстанавливалась, постоянно затмеваемая своей усовершенствованной версией. Я отворачивался к двери, закрывал глаза, даже нос и уши зажал — Гений не отзывался.

Я снова оглянулся по сторонам, размышляя, обращаться ли к своему главе с повинной и просьбой о помощи или попытаться сначала разыскать круглый павильон, о котором говорил Гений и в котором, по всей видимости, находятся Анатолий и Татьяна.

Щит мысленного блока и прикрытие их отпрыска от нападений из инвертации вполне могли уравновесить досрочную передачу их открытия мне. По крайней мере, максимально быстрое обеспечение безопасности моей дочери стоило такой попытки.

Решая, в какую сторону направиться, я вдруг заметил движение среди деревьев прямо перед собой — и не успел я насторожиться, как из леса вышел Гений, избавив меня от проблемы выбора.

С глубоким вздохом облегчения я шагнул ему навстречу.

— Стоять! — хлестнул меня изменившийся до неузнаваемости голос Гений, его физический, а не мысленный окрик.

Я замер на месте, предчувствуя более серьезные последствия своей опрометчивости, чем простой выговор.

Гений приближался ко мне, но не прямой, а каким-то странным путем. Он все время менял направление, где-то делая несколько мелких шажков, где-то устремляясь вперед почти скачками, где-то обойдя невидимое препятствие. И при этом постоянно бросал на меня быстрые взгляды, словно чтобы убедиться, что я продолжаю повиноваться его приказу.

Последние его шаги были целеустремленными и размашистыми. Я виновато склонил голову.

— Как Вы активировали проход? — донесся до меня его полный любопытства голос.

— Не знаю, — честно ответил я. — Возможно, я случайно наткнулся на скрытый рычаг в панели…

— Там нет никаких рычагов, — нетерпеливым жестом руки отбросил он мое предположение. — Что Вы ощущали перед тем, как дверь открылась?

— Ничего особенного, — в замешательстве пожал я плечами. — Я хотел вновь обратиться к Вам, но картина вызова почему-то оказалась намного более реалистичной…

— Мы видим то, во что мы верим, — забормотал Гений с довольным видом, — и верим в то, во что хотим. Стойте, — вдруг нахмурился он, — я показал Вам только часть картины. Как Вы дорисовали остальное?

— Я видел то же самое, что и в первый раз, — заверил его я.

— Это что-то новенькое, — озадаченно скривился он. — Обычно проход открывается, когда Вы четко видите всю картину, как будто двери там нет. Как же Вы туда протиснулись? А ну, пойдемте, — схватил он меня за рукав, — покажете мне.

— Подождите, — остановил его я. — Я с удовольствием покажу Вам все, что смогу, но сначала у меня есть к Вам очень важный вопрос.

— Какой? — склонил он голову к плечу с хитрым видом.

Я максимально сжато передал ему суть своего разговора с главой нашего отдела, сделав акцент на условии, которым он ограничил свое разрешение.

— А вот и ничего подобного! — совершенно неожиданно развеселился Гений. — Решение отнюдь не за мной, а очень даже за Вами. И Вы, — подмигнул он мне, кивнув в сторону двери, — только что его нашли.

— Вы хотите сказать, — медленно проговорил я, в точности вспоминая слова своего главы, — что этот проход открывается не для всех?

— Проход закрыт обычной дверью, ее открыть немудрено, — провозгласил Гений, великодушно избавляя меня от мысли о моей исключительности. — Эта реальность создана нами, что значит, что любой наш единомышленник может сюда попасть. Другое дело, что большинство из них не могут ее принять.

— Что Вы имеете в виду? — окончательно запутался я.

— Когда они попадают сюда, — горестно вздохнул он, поведя в сторону рукой, — все это начинает … аннигилировать. Теряет цвет, четкость очертаний — одним словом, расплывается и рассеивается. Возможно, они не до конца верят в реальность увиденного мира. Возможно, не хотят верить в возможность существования земных условий у нас. А возможно, не хотят смириться с нашим сосуществованием здесь со светлыми. Это к вопросу о наиболее распространенной у нас точке зрения, — наставил он на меня палец, напоминая о недавнем разговоре.

Я раздраженно передернул плечами. Он только что вернул мне осознание моей особенности — только для того, чтобы ограничить ее способностью мириться со светлыми.

— Вы их плохо знаете, — упрямо повторил я. — По-моему, Вы сами говорили, что они вторглись даже в это, созданное исключительно нами, место.

— Если бы Вы знали, как я сейчас этому рад! — ничуть не смутился Гений. — Здесь всегда свежие мысли в голову приходят, а в последнее время, с появлением Анатолия, я вообще многое в новом свете вижу.

— Тогда Вам, наверно, будет интересно узнать, — не сдержал я ехидства, — что Анатолий намерен явиться на встречу с заблокированными мыслями, и обучение его их блокировке является условием моего на ней присутствия.

Гений молча уставился на меня, безмолвно шевеля губами и лихорадочно моргая.

— Ему нужен блок? — переспросил он меня.

— Да, — коротко ответил я.

— Ему нужно, чтобы Вы его научили? — В глазах Гений зажегся странный огонек.

Я молча кивнул.

— Перед встречей, то есть прямо сейчас? — продолжал допытываться он.

— Как можно быстрее, — уточнил я.

— Ну, тогда все понятно! — торжествующе воскликнул он. — Это не Вы в проход протиснулись, это он Вас через него протащил!

— Что он сделал? — Мне показалось, что страсть к шарадам и необъяснимая склонность к светлым сыграли с Гением злую шутку.

— Его закон надобности, — с совершенно серьезным видом намекнул он мне.

— Я ничего не понимаю, — сдался я.

— Вы не читали его воспоминания? — неодобрительно покачал головой Гений. — У него есть личная особенность: когда ему что-то очень нужно, его надобность воплощается в жизнь. Даже на земле, не говоря уже про эту искусственную реальность, в которую он абсолютно верит и которая подстраивается