Как Гитлер, так и Муссолини рассматривали территориальную экспансию как биологическую необходимость для расцвета нации.

С лета 1936 г. стали вырисовываться контуры итало-германского сближения. Знаковым в этом смысле явилось назначение 10 июня зятя дуче Галеаццо Чиано (1903–1944) министром иностранных дел, поскольку он был убежденным сторонником союза с Германией. Сближение обеих стран резко ускорили два события: образование во Франции правительства Народного фронта во главе с социалистом Леоном Блюмом и вспыхнувшая 17 июля гражданская война в Испании.

Италия, стремясь усилить свое влияние в Западном Средиземноморье, сразу встала на сторону мятежного генерала Франсиско Франко (1892–1975). Но до сего времени не совсем ясно, какие именно причины побудили Гитлера сделать то же самое, поскольку Испания не входила в сферу его интересов. Конечно, определенное значение имело испанское сырье, особенно хромовая руда, необходимая для производства брони, а также богатые месторождения вольфрама. К тому же вмешательство в испанскую войну давало отличную возможность опробовать в боевых условиях немецкую военную технику, особенно авиацию, шефу которой, Герингу, не терпелось пустить ее вдело.

Но Гитлер мыслил иными категориями. Его воспаленному воображению мерещилась ужасная картина окружения Германии еврейско-марксистскими силами, воплощенными в российском большевизме и правительствах Народного фронта в Испании и Франции. В случае успеха ненавистная Франция получала бы нового врага за Пиренеями. Но поддержать Франко Гитлер намеревался только в союзе с дуче, поскольку их совместная акция прочно бы привязала Италию к Берлину. 23 октября Чиано встретился с Гитлером, который заявил о необходимости заключить прочный союз и попытаться привлечь к нему другие страны под лозунгом борьбы против большевизма. Стороны договорились о том, что итальянской сферой интересов является Средиземноморье, немецкой — Балтика и восток Европы. Само выражение «ось Берлин — Рим» впервые употребил Муссолини в миланской речи 1 ноября 1936 г.[245].

Еще 23 октября, когда Чиано и Нейрат подписывали итало-германский договор, в берлинском здании МИД на Вильгельмштрассе, в нескольких минутах ходьбы от них Риббентроп и японский посол составляли документ о направленном «против подрывной деятельности Коммунистического Интернационала» японо-германском союзе. 25 ноября этот «Антикоминтерновский пакт», к которому год спустя присоединилась Италия, был подписан официально. Но в дополнение к официальному тексту был составлен и секретный протокол, направленный против советской России. Партнеры договорились провести в случае неспровоцированного нападения СССР на одного из них консультации для выработки мер по «защите общих интересов». Значимость этого пакта практически была невелика. Германия продолжала свое традиционное военно-экономическое сотрудничество с Китаем. Сам Гитлер по расовым причинам пренебрежительно относился к азиатским народам и считал, что как Китай, так и Япония имеют значение только в качестве антисоветских карт, которыми можно сыграть в нужный момент. Впрочем, и главный партийный пропагандист Геббельс в частных разговорах именовал японских союзников не иначе как «желтомордыми макаками».

Демонстрацией итало-германской дружбы стал первый визит Муссолини в Германию в сентябре 1937 г. Дуче, красовавшегося в сшитой специально для этого парадной униформе, принимали как героя-завоевателя Африки. В его честь были проведены парады, армейские маневры в Мекленбурге, ему показали гигантские военные заводы Рура. Ослепленный мощью Германии Муссолини на миллионном митинге в Берлине назвал фюрера «одним из тех редких людей, на которых не проверяется история, но которые сами творят историю». Неудивительно, что теперь дуче утратил интерес к независимости Австрии, дав Гитлеру сигнал, которого тот так ждал.

Аншлюс Австрии

Вечером 5 ноября 1937 г. в рейхсканцелярию пришли за инструкциями фюрера пять высокопоставленных персон — военный министр и главнокомандующий Бломберг, главнокомандующий сухопутными войсками, генерал-полковник Вернер фон Фрич, глава ВМС, адмирал Эрих Редер, главнокомандующий ВВС генерал-полковник Геринг, министр иностранных дел Нейрат. Вел протокол военный адъютант Гитлера, полковник Фридрих Хоссбах, записи которого («протокол Хоссбаха») и сохранили для истории этот сверхсекретный документ.

Гитлер говорил более трех часов, объяснив, что все сказанное им является плодом долгих размышлений. Поскольку Германия может решить свои жизненные проблемы только силой, то, по его словам, остается ответить на вопросы: когда и где? Гитлер подробно рассмотрел четыре возможных варианта. Первым была война Германии против «дышащих к ней ненавистью» Англии и Франции. В этом случае вначале следует захватить Австрию и Чехословакию, чтобы «обезопасить себя от угрозы с фланга» и получить дополнительные продовольственные и людские резервы. Второй вариант исходил из возможной войны западных держав против Италии, что позволит под грохот этой войны аннексировать без особого риска Австрию и Чехословакию. В третьем варианте Гитлер исходил из вероятности крупного внутриполитического кризиса во Франции, который деморализует ее армию, а тогда «настанет время действовать против чехов». Наконец, Гитлер полагал, что Англия наверняка, а Франция возможно уже списали Чехословакию со своих счетов и примирятся с тем, что однажды Германия решит этот вопрос по своему усмотрению.

Но из всех вариантов вытекало одно — нацистский диктатор объявил о своем окончательном решении встать на тропу войны не позднее 1948 г. Это решение ошеломило участников совещания. Не то чтобы они были противниками войны. Их волновали более практические моменты. Нейрат, Фрич и даже верный Бломберг сомневались в готовности Германии к большой войне, а поражение означало бы катастрофу. 4 февраля 1938 г. все трое колеблющихся лишились своих постов. Место Нейрата занял услужливый Риббентроп. Новым главнокомандующим сухопутными войсками стал генерал Вальтер фон Браухич, а верховное командование взял на себя сам фюрер, создав вместо военного министерства Верховное командование вермахта (ОКВ) и назначив его шефом генерала Вильгельма Кейтеля, заслуженно получившего за свое пресмыкательство перед Гитлером прозвище «Лакейтель». За этим последовала перетряска кадров в армии и дипломатическом корпусе. Суть происшедшего точно выразила газета «Фёлькишер беобахтер», вышедшая 5 февраля под огромным заголовком: «Концентрация всей полноты власти в руках фюрера!» Теперь Гитлер завершил свою нацистскую революцию и сосредоточил в своих руках всю политическую, экономическую и военную власть.

Но и теперь, в отличие от нетерпеливого Геринга, он предпочитал не форсировать австрийскую проблему, а готовить для нее солидную базу. Однако события в марте 1938 г. развернулись совсем не по сценарию Гитлера. А произошло следующее. На рубеже 1937–1938 гг. Австрия попала в тяжелую ситуацию. Ни одна европейская страна не выражала желания встать на защиту ее независимости. Шушнигу не оставалось ничего другого, кроме как принять приглашение Гитлера и 12 февраля приехать к нему в баварскую резиденцию — Берхтесгаден. Встреча ошеломила австрийского канцлера. Гитлер бушевал два часа, обвиняя Вену в предательстве общенемецких интересов и угрожая немедленно отдать войскам приказ войти в Австрию. Затем фюрер внезапно успокоился, а после довольно дружеского обеда Риббентроп вручил Шушнигу проект соглашения, добавив, что это окончательные требования фюрера, который даже не намерен