фактически была распущена Лига католической молодежи, а к 1939 г. нацистам удалось справиться и с остальными католическими организациями. Немецкие католики оказывали отчаянное сопротивление. Епископат единодушно заявил, что будет осуждать национал-социалистическую доктрину до тех пор, пока она «проповедует культурно-политические воззрения, которые не согласуются с католическим учением». Церковь запрещала католикам вступать в НСДАП, а Гитлер, со своей стороны, в 1937 г. объявил, что все члены партии обязаны выйти из католической церкви, которая превратилась в настоящего «врага немецкого народа». Это привело к появлению 14 марта папской энциклики «Со жгучей тревогой», в которой был выражен протест против преследования нацистами церкви и подчеркивалась принципиальная несовместимость христианских канонов с учением, основными понятиями которого являются «раса, кровь, народ, государство». Гонения на католическую церковь вызвали раздражение даже у Муссолини, назвавшего их «совершенно бесполезным идиотизмом».

Сложно складывались отношения нацизма и с протестантской церковью, издавна более тесно связанной с государством. Большинство пасторов негативно относилось к Веймарской республике помимо прочего и потому, что она опиралась на социалистов и католическую партию Центра. Они достаточно открыто поддерживали националистов и нацистов. В 1932 г. радикально настроенные протестантско-пронацистские группы организовали «Движение немецких христиан», получившее в народе меткое прозвище «штурмовые отряды Христа». Во главе движения встал неистовый и фанатичный военный капеллан Людвиг Мюллер, который познакомил Гитлера с тогдашним командующим восточнопрусским военным округом Бломбергом. «Немецкие христиане» активно пропагандировали нацистские идеи расового превосходства арийцев и пытались объединить всех протестантов в единую конгрегацию под лозунгом «один рейх — один фюрер — одна церковь». В 1933 г. 3 тыс. пасторов из 17 тыс. входили в «Движение немецких христиан».

Их противником выступала другая группа — «Исповедальная церковь» во главе с пастором Мартином Нимёллером (1892–1984), служившим в годы Первой мировой войны командиром подводной лодки. В мае 1934 г. на Барменском синоде «Исповедальная церковь» резко выступила против национал-социалистического мировоззрения и принципа фюрерства в церковных делах. Распространение «Барменской декларации» было запрещено, за непокорными пасторами установили слежку, их сочинения конфисковывались.

Стремясь унифицировать церковь, Гитлер в июле 1935 г. назначил нацистского юриста Ханса Керрля министром по делам церкви и поручил ему объединить все протестантские группы. Вначале новому министру, слывшему человеком умеренных взглядов, удалось заручиться поддержкой консервативного духовенства и создать комитет церквей для выработки общей платформы. Но группа Нимёллера, хотя и сотрудничала с комитетом, продолжала настаивать на своем единственно законном праве представлять немецкую протестантскую церковь. В мае 1936 г. она подала канцлеру вежливый по тону, но решительный по содержанию меморандум с протестом против антихристианской политики нацизма, осуждением антисемитизма и требованием, чтобы государство не вмешивалось в дела церкви. В ответ последовали репрессии и арест почти 800 протестантских прусских пасторов, которых, правда, через некоторое время освободили. В июле 1937 г. был арестован Нимёллер, на восемь лет брошенный в концлагерь. Но в целом жертвами репрессий чаще становилось католическое духовенство. Так, в 1944 г. в концлагере Дахау находилось более 300 католических священников из Германии и Австрии и только десять протестантских пасторов.

Разъясняя курс властей по отношению к церкви, Керрль заявил, что «партия стоит на платформе позитивного христианства, а позитивное христианство есть национал-социализм… Истинным олицетворением христианства является партия, а партия, и в первую очередь фюрер, призывает немецкий народ поддерживать истинное христианство». К лету 1938 г. сопротивление «Исповедальной церкви» в основном было сломлено. Большинство пасторов были вынуждены дать личную клятву верности фюреру, обязавшись тем самым выполнять приказы диктатора.

В преследовании нацистами церкви была своя логика. С их точки зрения, нельзя было допустить в стране никаких взглядов, отличных от национал-социалистических. Притязания священников на духовное руководство народом было посягательством на идеологическую монополию партии, а монополия эта сомнению не подлежала. Как писал шеф партийной канцелярии Мартин Борман, «нельзя более никогда уступать влияние на народ и руководство им церкви. Влияние это следует уничтожить полностью и навсегда. Лишь правительство рейха и, по его указанию, партия имеют право руководить народом»[239]. Иными словами, враждебное отношение нацистов к церкви и христианству диктовалось не атеизмом, а стремлением сделать религией идеологию национал-социализма.

Глава шестнадцатая.

Европейская стратегия Гитлера (1933–1939)

Под маской миролюбия

После прихода к власти Гитлер сосредоточился в первую очередь на внутренних политических и экономических проблемах. Он резонно полагал, что вначале следует укрепить режим, консолидировать страну, а уж затем приступить к активному внешнеполитическому курсу, чтобы вернуть Германии ранг мировой державы. Тем не менее канцлер сразу же начал шаг за шагом исподволь менять внешнюю политику своего кабинета. Поскольку Германия была опутана сетью различных военных ограничений, то перевооружение ее армии не могло долгое время оставаться тайной, и подобные планы были связаны со значительным риском. Было ясно, что Франция и ее восточноевропейские союзники их не потерпят. К тому же, разгул внутриполитического террора усиливал сомнения в соседних странах относительно умеренности и благоразумия нацистского режима.

В этих условиях удачным ходом фюрера стало решение оставить на посту министра иностранных дел барона Константина фон Нейрата (1873–1956) — опытного и обходительного дипломата старой школы. С 1927 г. он попеременно был послом в Лондоне и Риме, имея хорошие связи как раз с теми державами, которые без энтузиазма относились к стремлению Парижа установить свою гегемонию на европейском континенте. Сам канцлер до поры до времени также предпочитал осторожность и 17 мая 1933 г. выступил в рейхстаге с речью, которую немедленно окрестили «речью мира». Он заявил, что новое правительство будет строго соблюдать все заключенные ранее договоры и соглашения, воздержится от ломки версальских условий, которые надеется изменить мирными переговорами и поисками компромиссов. В речи, обращаясь к высшим партийным бонзам, он подчеркнул, что Германия должна «искать соглашения со всеми, с кем можно договориться, поскольку у нее еще нет никакой иной возможности».

Действительно, немецкое правительство хваталось тогда за любую соломинку. Яснее всего проявилось это в отношениях с СССР. В середине февраля Гитлер выразил готовность продолжить германо-советское сотрудничество во всех областях и предоставить Москве кредит в 140 млн. марок. 4 апреля был продлен Берлинский договор 1926 г. о дружбе и ненападении между Германией и Советским Союзом.

Более сложно складывались отношения с Польшей, поскольку здесь требовалось не продолжение, а определенное изменение курса. Весной 1933 г. обстановка между обеими странами значительно обострились из-за проблемы Данцига. Польская сторона начала концентрацию войск и открыто угрожала превентивной войной против Германии. Но она не нашла поддержки ни в Париже, ни в Праге. Встревоженный Гитлер со своей стороны заявил о готовности урегулировать все проблемы мирным путем. Конфликт постепенно был улажен.

Но первостепенное внимание Берлин уделял отношениям с