жгучей ненависти к светлым — ведь именно такое полное уничтожение памяти, а вовсе не частичная ее модификация, несомненно ожидало мою дочь, если бы в той машине оказалась она, а не Анатолий с Татьяной.

Я вдруг осознал, что пошел бы на встречу с ним, даже если бы не получил никаких официальных полномочий на это. Чтобы укрепить, углубить, расширить предполагаемый раскол в тиранической правящем течении — в надежде, что противостоящие друг другу стороны уничтожат друг друга.

Вот так в мою жизнь вновь ворвался, даже не поинтересовавшись моим на то согласием, наиболее одиозный их представитель и круто повернул ее в абсолютно немыслимом доселе направлении.

Попав на очередное сборище светлых, я ни на секунду не пожалел о своем решении.

Во-первых, я в очередной раз убедился в непревзойденном чутье главы своего отдела — судя по манерам, Анатолий действительно сделался у нас, наверху, чрезвычайно важной фигурой. Одного его виртуального присутствия хватило, чтобы даже карающий меч слегка затупился.

Во-вторых, предложенный им способ восстановления памяти Татьяны оказался настолько нестандартным, что у меня тут же мелькнула мысль, что он вполне имеет шанс на успех. Светлые умеют действовать только по утвержденному и отработанному протоколу, и малейшая импровизация вызывает в нем сбой.

Затем та же железобетонная схема ходатайств, согласований и разрешений чуть не похоронила проект Анатолия на финальном этапе. Я дождался признания карающего меча, что доставка мемуаров ему не под силу, и предложил свою помощь. При условии, что мне дадут в них слово. Дара несомненно окажется в числе первых читателей — и самое время ей узнать мою историю во всех подробностях и из первых рук.

Но самое главное — когда Марина потребовала распространения мемуаров среди адептов правящего течения, я просто почувствовал в руках трепет птицы-удачи. Собственно говоря, мне предоставился шанс принять непосредственное участие в разрушении тиранической власти изнутри — руками ее же сторонников. И конец сборища лишь укрепил меня в этом намерении.

Во время обсуждения структуры мемуаров я имел удовольствие услышать, что карающий меч не постеснялся совместить подготовку покушения на мою дочь с попыткой укрепить свое влияние на Марину.

Я подошел к нему, чтобы поинтересоваться насчет нашего джентльменского соглашения терпеливо ждать ее собственного выбора направления посмертной жизни, но он вдруг задал мне вопрос, который немедленно вернул меня к истинным приоритетам.

Больше всего меня встревожило то, что светлые каким-то образом узнали о признании главой нашего отдела перспективности моей дочери и его интересе к ее дальнейшему развитию. Я даже представить себе не мог их информатора: в своем отделе я был уверен ничуть не меньше, чем в себе самом.

Оставалось предположить, что до них дошли сведения о смене деятельности одного из объектов неудавшегося покушения и они решили придать его изысканиям нужную окраску. Не сумев устранить мою дочь физически, они вознамерились дискредитировать ее — похоронить все мои аргументы в ее пользу под массой свидетельств благонадежности исключительно своих светлых отпрысков.

Я прямо предупредил карающий меч, что больше не допущу никаких попыток исковеркать ей жизнь — и, совершенно неожиданно, получил от него не менее прямое подтверждение мысли моего главы о разброде в рядах светлых.

Он явно тут же пожалел о вырвавшемся признании и решительно ушел от продолжения разговора, но я не стал настаивать. Все услышанное дало мне необходимый формальный повод для обращения к Дариному опекуну.

Я все же сдержался — первоочередной задачей было поставить в известность об открывающихся возможностях моего главу.

В тот же вечер я отправился к нему с докладом и просьбой обеспечить доставку мемуаров светлым. Выслушав меня, он какое-то время молчал.

— Вы знаете, — произнес он, наконец, задумчиво, — когда-то мне очень трудно далось решение перевести Вас в постоянные резиденты на земле. И вот сейчас это решение приносит свои плоды. Я даже не решаюсь представить себе ценность этих свидетельств. Одним словом, я не просто доволен — Ваши результаты превзошли мои самые смелые ожидания.

Я замялся — столь откровенные похвалы были у нас не приняты, так же как и разносы. Прекрасно осознавая мощь и численность противостоящего нам большинства, каждый сотрудник нашего отдела без излишних напоминаний всегда старался работать безукоризненно.

— Однако, — избавил меня мой глава от мучительных поисков подходящего ситуации ответа, — теперь прямой контакт с потенциальным лидером протеста приобретает особое значение.

К сожалению, в этой задаче мне пришлось признать свое поражение. Оказалось, что телефон у Анатолия работает все же не совсем, как на земле — вызов от него проходил только к Дариному опекуну. Выяснилось это вскользь в том разговоре с последним, который я отложил после судьбоносного сборища до своего возвращения.

Я вызвал его в гараж, категорически запретив ставить об этом в известность Дару. Что привело его туда в рекордно короткие сроки.

— Марина сообщила тебе о нашем договоре впредь все секреты отменить? — спросил я его в лоб, чтобы пресечь любые возможные отговорки.

— Марина? — захлопал он коровьими ресницами, отдуваясь. — При чем здесь Марина?

— При том, что если ты ее ко мне на переговоры подсылаешь, — чуть не вышел я из себя при виде его невинного недоумения, — будь любезен мои встречные условия выполнять.

— Какие условия? — начал он медленно наливаться краской. — Что ты несешь?

— Почему я не знаю, что тебе велели по детям отчеты писать? — решил я прекратить бездарные потуги этого провинциального актера. — Почему я не знаю, что ты в них пишешь?

— А тебе, что, нет? — вытаращился он на меня.

В ушах у меня зазвучала эхом просьба моего главы держать его в курсе совершенствования моей дочери. Но она не имела ничего общего с тайным поиском компромата, которым занимались светлые.

— В отличие от тебя, — отвел я, наконец, душу, вложив в свои слова все свое презрение к нему, — я никогда бы не согласился шпионить за ней.

— Макс, ты не понимаешь, — залопотал он, словно в горячечном бреду, и трясясь соответственно. — Я почти уверен, что у нас что-то поменялось. Радикально. Мне кажется, авария была самодеятельностью наблюдателей, и теперь наши окончательно убедились в их предвзятости. Раз родителям дают высказаться, понятно, что приветствуют положительные отзывы. Я еще радовался, что Дара с двух сторон самую лучшую характеристику получит. А вот Игорь…

Он осекся и отвел от меня взгляд, страдальчески сморщившись.

— Что? — прищурился я, раздувая ноздри.

Лишь только услышав это имя, я практически не сомневался в продолжении. По всей видимости, всеобщий любимчик выказал недовольство тем, что центр внимания сместился от его особы в сторону моей дочери. Не исключено, что именно поэтому он