— Есть главная площадь и поля, — сказала Руби,шаря на столе. — Вы уверены, что вам не нужна карта каких-нибудь болееинтересных мест? — спросила она и протянула ему карту Греции.

— Спасибо, ничего более интересного человеку моеговозраста уже не нужно, — сказал он с ухмылкой. — Ваша площадьнапоминает о моей деревне в Европе. Я ее уже сотни лет как не видел.

— Сотни? — с любопытством переспросилаРуби. — Значит, вы хорошо скрываете свой возраст.

Если кто-то и способен разговорить собеседника, так этоРуби. Она с любым найдет общий язык.

Лицо чудика утратило бледность и приобрело оттенокбургундского.

— Вы так добры, дорогая, — сказал он, утирая своюлысину красным шелковым носовым платком. — Спасибо, что уделили мневремя. — Похоже, он собрался уходить. — Все у вас очаровательно, и выв первую очередь.

Его костлявые пальцы пожали ей руку, на лице появилась широкаяухмылка.

Чудик поднялся и посмотрел на меня в упор. Его взгляд словнопроникал внутрь. Этот человек как будто знал, что видел меня раньше. Я всейкожей ощутила на себе этот холодный взгляд, хотя со страху судорожноотвернулась в другую сторону и повернуться решилась, лишь услышав, какзакрылась дверь. Потом я глянула в окно. Он как раз проходил мимо, оглянулся,словно заметил меня, и по моей коже снова побежали мурашки. Ну и ощущение!Здорово!

В суете дел остаток дня пролетел незаметно до того момента, когдастрелка часов остановилась на шести. Я повесила черную сумку через плечо.

— Bay, придется заплатить тебе за переработку! —сказала Руби, когда я встала из-за стола.

Если невозможно стать Эльвирой или невестой Дракулы, то я быхотела быть Руби. Она была моей полной противоположностью, носила всеисключительно белое — белоснежные облегающие платья или брючные костюмы смодными белыми туфельками. К тому же Руби блондинка с длинными волосами. Макияжона всегда поправляла с помощью белой пудреницы, на которой красовалась буква«Р», выложенная из красных искусственных рубинов. У нее был даже белый пудель,которого она иногда приводила в агентство, и куча поклонников, которыезаглядывали сюда сами. Всем было известно, что она — высший класс!

Я подошла к ее столу, покрытому белым пластиком, на которомстояла рамка с фотографией улыбающейся тринадцатилетней девочки, украшеннаябелыми ангелочками.

— Руби… — начала я, когда она вертела в рукахбелую кожаную косметичку.

— Что, детка?

— Я тут вот что подумала, — пробормотала я, крутяремешок сумочки. — Ты…

— Что, дорогая? Присядь.

Она взяла стул Дженис, пододвинула его и поставила рядом сосвоим.

— Насчет сегодняшнего дня. Я понимаю, что это звучиткак бред, но ты веришь в… существование вампиров?

— Верю ли я? — Руби рассмеялась, теребя пальцамибусы. — Я много во что верю, детка.

— Но ты веришь в вампиров?

— Нет!

— А-а…

Я постаралась не показать свое разочарование.

— Но знаешь что? — Она хихикнула. — Моясестра Кэйт клятвенно заверяет, что, когда мы с ней были детьми, она видела наполе привидение старого фермера. Еще за мной ухаживал один парень, видевший,как что-то серебристое взмыло прямо в небо. Моя лучшая подруга Эвелин клянется,что нумерология помогла ей найти мужа. Мой хиропрактик лечит людей, прикладываяк их суставам магниты. То, что для одних фантазия, для других — реальность.

Я ловила каждое ее слово.

— Ты спрашиваешь, верю ли я в вампиров? —продолжила она. — Нет. Но может быть, я просто ничего не знаю.

Она одарила меня сверкающей белоснежной улыбкой.

Я рассмеялась и направилась к двери.

— Рэйвен!

— Да?

— Во что ты веришь?

— Я верю в… то, что всегда можно докопаться до истины.

— У меня новости! — крикнула я Беки, которая ужесидела на качелях в Эванс-парке, где мы договорились встретиться в семьвечера. — Ты ни за что не поверишь, что случилось!

— Ты опять разжилась бельишком Тревора?

— Какого еще Тревора? Нет, дело совсем не в нем. Можносказать, такое не для нашего городишки! Вести из другого мира!

— Насчет чего?

— Насчет семейства из особняка!

— А, этих вампиров.

— Ты знаешь?..

— Это известно всему городу. Одни говорят, что этопросто такая манера одеваться, других послушать, так у ребят крыша поехала.Мистер Митчелл сказал моему отцу, что они, должно быть, точно нежить, раз уДжорджио едят закуску без чеснока.

— Такое вполне в духе Митчеллов. И все же мне,наверное, стоит записать это в дневник. Каждая крупица информации жизненноважна.

— Ага, и именно поэтому ты попросила о встрече?

— Беки, ты… веришь в вампиров?

— Нет.

— Нет?

— Нет!

— То-то и оно! Ты даже подумать об этом не хочешь?

— Ты могла бы спросить меня об этом по телефону. А то яиз-за тебя осталась без второй порции макарон с сыром!

— Это для тебя главное?

— Ты спятила? Хочешь, чтобы я поверила в вампиров?

— Ну…

— Рэйвен, ты-то в них веришь?

— Мне всегда хотелось поверить. Кто знает?.. Я хотелапопросить тебя помочь мне. Видишь ли, слухи не дают правильных ответов ни наодин вопрос, а истина сокрыта в этом особняке. Так вот, каждую субботу повечерам чудик дворецкий отправляется к Уэксли, чтобы затовариться бакалеей. Япроезжала мимо особняка, и мне показалось, что там нет сигнализации. Если яприкинула верно, то наш парень-гот останется в своей мансарде ужасов один именя не услышит.

— Чего это он не услышит?

— Того, как я буду выяснять истину.

— Это уж совсем ни на что не похоже.

— Спасибо.

— Значит, ты хочешь, чтобы я сидела дома и ждала утелефона, когда ты после благополучного возвращения позвонишь мне и поделишьсявсеми подробностями?

Я уставила на нее суровый взгляд.

— Нет, мне нужно, чтобы ты меня подстраховала.

— Ты же знаешь, что это проникновение на чужуютерриторию, хуже того — что-то вроде проникновения со взломом?

— Если я найду открытое окно, то не будет никакоговзлома. Я просто влезу в него. Если все пройдет как задумано, то никто ни о чеми не догадается. Нет шума, нет и нарушения, а нет нарушения, нет инеприятностей.