– Быстрее! – кричал Максим. – Затаскиваем его в вагон!

Доминик первым оказался на ступеньках и изо всех сил тянул тело на себя. Внезапно он испуганно уставился в лес.

– Там эта тварь! Она приближается!

Максим обернулся. Он увидел, как из тумана вылезла оскалившаяся волчья пасть.

– Помогите ему затащить! – бросил он девушкам. – Быстрее! Быстрее, не стойте столбами!

Они принялись толкать тело в вагон.

Максим прицелился в зверя, понимая, что скоро прибегут и другие.

Как же долго они возятся с Седым!

Зверь приблизился, Максим тут же выстрелил. Пуля попала в глаз. Волк рухнул на землю, его тело затряслось в судорогах.

Из тумана послышалось рычание. Теперь откуда-то слева. Затем еще одно, с другой стороны.

– Все! Максим, залезай! – послышался из вагона женский голос.

Он бросился к ступеням. Оступился, едва успев ухватиться за поручень. Мысленно выругался, каждая секунда промедления могла оказаться последней.

Наконец, он оказался внутри. Максим рванул дверь на себя, и едва та успела закрыться, в проеме мелькнула волчья морда. Следом раздался глухой удар о металл. Потом еще один. Волк в исступлении продолжал бросаться на дверь, еще и еще, и еще… но все было тщетно.

Максим пытался перевести дух. Руки дрожали, не желая отпускать рукоять пистолета. Сердце как бешеное тряслось в груди. Из глубины вагона доносились взволнованные голоса. Он устало облокотился о стену.

«По крайней мере, внутри поезда безопасно», – подумал Максим.

Он и не догадывался, что вскоре все изменится.

Раненого Седого разместили на боковой койке у окна. Он перестал кричать, лишь изредка стонал, хотя все это время оставался в сознании. Катя с ужасом смотрела на его раны. Голень пострадала особенно сильно. Сквозь рваные кожу и мышцы, покрытые кровью, виднелась кость. На правой руке остались глубокие колотые раны от клыков; указательный палец болтался, словно ничто его не держало, кроме тонкой полоски кожи. Из ступора Катю вывели истошные визги Аделины:

– Боже мой, посмотрите на него! Он умирает! Сделайте же что-нибудь!

– Нужно обработать раны и перевязать его, – сказала Катя. – Дайте мне тряпки… нет! У проводника должна быть аптечка. Аделина, Доминик, не стойте!

Они кинулись в сторону купе проводника, едва не столкнувшись с Максимом, который с пустым взглядом как раз плелся оттуда. Его рука продолжала сжимать рукоять пистолета.

Он устало опустился на койку напротив. Взглянул на Седого, покачав головой.

– Хреновый получился первый день на воле, – хрипло выдавил тот. – Походу, он же и последний. Говорили мне – возьмись за ум… А я, как дурак, на сходку поехал…

– Молчи, береги силы! – велела ему Катя. – Если остановим кровь, ты наверняка сможешь продержаться до прихода спасателей.

– Ага, так они к нам и спешат. Расскажи-ка ей про рельсы, мусорок.

Катя удивленно посмотрела на Максима. Он тяжело вздохнул.

– Железная дорога обрывается через пару сотен метров. Дальше идет густой лес без признаков цивилизации. Такое ощущение, что рельсы просто не стали прокладывать дальше. А потом взяли и пустили поезд. Бессмыслица какая-то.

– Мы ехали по маршруту, которого не существует, – встрял Седой. – Нас нет на картах. Так что, продолжай ждать помощь дальше. Никто не придет.

В проходе показались Доминик и Аделина. Девушка сжимала в руках пластиковую коробку с красным крестом посередине. Внутри оказались медицинские принадлежности, среди которых нашлись несколько рулонов бинтов и раствор перекиси водорода.

– Так, Седой, будет больно, – сказала Катя, открывая флакон.

– Не больнее того волчары позорного, – ответил он, но едва жидкость полилась на голень, стиснул зубы, чтобы не кричать. Послышалось шипение, в месте раны взметнулась вверх розоватая пенка, унося с собой грязь. Те же манипуляции Катя проделала с кистью. Затем, стала перематывать раны бинтом.

Она никогда не обрабатывала такие повреждения (лишь мелкие порезы, что изредка случались с ней во время готовки), поэтому действовала, скорее, интуитивно, нежели со знанием дела. На ее взгляд, получалось неплохо. Если придет помощь, спасатели поправят как надо.

Плохая мысль. Нельзя говорить «если». Помощь придет.

Замотав бинт, Катя попыталась разорвать его на лоскуты, чтобы завязать. С первого раза не получилось.

– Давай, помогу, – предложил Максим.

В тот момент, когда он взял у нее обрывок бинта, Катя ощутила едва заметное прикосновение к руке. Оно было нежным и длилось чуть дольше, чем требовалось. Уступив Максиму место, Катя отошла в сторону, ощущая, как внутри разливается приятное теплое чувство.

«Ты реагируешь, как ненормальная», – одернула она себя мысленно. – Сколько тебе лет? Шестнадцать?»

Но подавить чувство не получилось. Она схватила ближайшее полотенце и ожесточенно принялась тереть руки, испачканные в крови.

Максим довольно ловко управился с бинтами. К этому времени, Седой закрыл глаза. Он перестал обращать внимание на кого бы то ни было.

«Спит? – подумала Катя, – или того хуже?».

Но приглядевшись, заметила, как его грудь плавно поднимается и опускается. Уходить в другой мир Седой не спешил. На миг в поезде снова воцарилось спокойствие.

– Так вы нашли выход из леса или нет? – спросила Аделина с надеждой.

Максим вкратце рассказал им, что удалось обнаружить. Про железную дорогу, обрывки рельс. Про непроглядную мглу и нападение стаи. Впрочем, последнее они видели своими глазами.

– Вы все еще не верите? – поинтересовался Доминик.

– Во что? – спросил Максим, хотя уже понимал, к чему все катится.

– Осмотритесь внимательно. Все вокруг ненастоящее. Этот поезд, лес, железная дорога… Как декорации театра, в котором мы играем.

– Волк был вполне настоящий. Как и раны, которые он оставил, – поспорил Максим.

– То, что ты можешь дотронуться до чего-либо, не делает это настоящим. Во сне или при галлюцинациях ты тоже можешь касаться вещей, которых не существует. Разница в том, что тебе это лишь кажется. Кажется настолько, что сомнений в реальности нет. Ты просыпаешься или трезвеешь, и только тогда понимаешь – а ведь это был просто бред! Но какой праводоподобный! А если во время бреда ты выпадешь из окна или тебя собьёт машина, разве повреждения не будут настоящими? – Доминик эмоционально взмахнул руками. – Посуди сам, как мы здесь оказались? Ты знаешь, а? Нет! Кто-нибудь знает?

Никто не ответил. Катя помнила, что заснула еще в том, реальном мире, а проснулась в пустом поезде. Момент перехода, если и был, то прошел мимо нее.