Забавно было увидеть знакомое лицо… Вот оно, соединениеполитического капитала с криминальным! Лариса была дочерью Кобрина,обкомовского завотделом – того самого, в подчинении у которого находилсяМарьянин отец. Нет, семьи Кобриных и Корсаковых особо не общались, девочкиникогда не дружили – так, знали друг друга понаслышке. Кобрины держались встороне от каких-то там инструкторов, более тяготели к семьям секретарей.Лариса училась в престижной первой школе, мать ее никогда не работала – вотличие от Марьяниной матери. Собственно, о жизни Ларисы Марьяна почти ничегоне знала. Правда, однажды прошел темный слушок про историю с каким-томальчишкой, которого не то из школы исключили, не то он сам ушел… А может быть,все это были сплетни, давние сплетни. Такие же, как истории про самого Кобрина,одно время ходившие по городу. Будто после запрета компартии на его имя былиположены огромные партийные деньги и открыта якобы частная фирма. Сначала делакак-то шли и даже процветали, а потом Кобрина здорово накололо какое-тороссийско-зарубежное предприятие. Причем заманили его как надо, дав возможность«наварить» преизрядную сумму на пустячной спекуляции. И второй раз прибыльоказалась очень недурной.

Так что третий раз Кобрин вложился в проект с ручками иножками… а спустя месяц узнал, что фирма эта иностранная вовсе и не существоваланикогда, действовала через посредников, которых и след простыл. Тот женижегородский бизнесмен, который выкопал для Кобрина яму, сделал большие глаза:я, мол, не я и бородавка не моя, от всего открестился! А Кобрин не стал ждатьни разборки товарищей по партии, ни наезда финансовых да налоговых органов:застрелился из охотничьего ружья, оставив записку, о содержании которой какиетолько домыслы не ходили. Впрочем, вполне возможно, это вообще всё былидомыслы. Достоверно Марьяна знала одно: Кобрин «погорел» – и покончил с собой.Не спрашивать же подробности у Ларисы, которая, хоть и держалась вполнедемократично, все же не давала Марьяне забыть дистанцию, хотя та поглядывала нанее сочувственно: все-таки они обе потеряли отцов!.. Вообще, после смерти Кобринадела у его семьи, очевидно, шли худо, если они из престижного дома № 1 наплощади Минина перебрались в ту зачуханную хрущевку, где теперь жила матьЛарисы. Марьяну удивляло, что отдельно. Ну, может быть, не одобряла бракадочери… Похоже, там было не очень-то много любви – во всяком случае, со стороныЛарисы. Хотя та похорошела… поразительно красивой стала! Новый цвет волос –черный с медным блеском – шел ей необыкновенно, куда выигрышнее оттеняяогромные голубые глаза и белоснежную кожу, чем прежняя золотистая грива. Этавыхоленная красота подавляла Марьяну…

Но и при этом ей здесь совсем недурно жилось!

Даже тоска по отцу, даже тяжелые воспоминания, дажезатаенная обида на мать, которая в этом своем Дивееве словно в воду канула,нисколько не интересуясь судьбою дочери, отступали в респектабельных стенахВикторова дома. И это несмотря на то, что он, как теперь принято выражаться,Хозяином был – мафиози.

Виктор этого слова, впрочем, не любил и к себе не относил:

– Я просто везунчик, богатый везунчик, понимаешь?

Марьяна не понимала – до тех пор, пока Виктор, доверявшийей, как родной дочери, не объяснил простыми словами, в чем заключалось еговезение.

Когда Союз развалился, Виктор работал на судоремонтномзаводе. Кто это время помнит, тому его никогда не забыть! Никакая Черная Африкане боролась с англо-французскими колонизаторами за свою независимость с такимазартом, как, например, украинцы против своих братьев русских. Анекдот ободесском пляже, на котором спасают только тех, кто зовет на помощь на «ридноймове», был, увы, далеко не шуточным. В это фантастическое время случались самыефантастические происшествия, в одно из которых и оказался замешан ВикторЯценко.

Однажды ему позвонил из Киева двоюродный брат, которогоновая волна вынесла на весьма высокую должность в незалежной и вильнойненьке-Вкраине, и поинтересовался, нельзя ли как-то потянуть должок ихведомства известному на весь бывший Союз судоремонтному заводу. Украина с такойбешеной скоростью формировала свою армию, как будто готовилась к войне замировое господство, и на некоторых подводных лодках (атомные двигатели для нихи ремонтировали в том цехе, в КБ которого работал Виктор), стоявших в самыхразных гаванях мира, уже развевались – или полоскались, как угодно! – новыежелто-блакитные флаги. Одна из таких лодок маялась в Суэце. Экипаж однозначноотказался служить «взбесившимся хохлам» и в любую минуту готов былдезертировать хоть в Мурманск, своим ходом. Пикантность ситуации состояла втом, что ремонт этой лодки еще не был оплачен ни Украиной союзной, нисвободной, а штраф, согласно договору, уже набегал на нового хозяина.

– Знаешь, – вскользь обмолвился Викторов братан, – было бэту заразу кому там сплавить, в Египте, – оставил бы не глядя! У вас нетзаказчиков в арабском мире?

– Как не быть, – задумчиво сказал Виктор. – Kак не быть! – Иторопливо простился.

Заказчики у этого полусекретного предприятия были везде, втом числе и в Арабской Республике Египет. Впрочем, с началом перестройки ихнезаметно вытеснил вездесущий Израиль, так что даже вспоминать о бывших друзьях– арабах сделалось как-то неприлично. Однако Виктор дважды бывал в Каире вслужебных командировках и сохранил наилучшие отношения с правительственнымчиновником Азизом.

– Я и сам не пойму до сих пор, как мне такое в головупришло! – удивленно рассказывал Виктор Марьяне – и она верила в искренность егоудивления. – Мгновенно вспомнились какие-то намеки Азиза, которых я в прежние,советско-партийные и кагэбэшные, времена и понять-то неспособен был, а может,делал вид, что не понимал, – но теперь уже через два дня я взяладминистративный отпуск и полетел в Киев, к Вовчику (Вовчиком звали того самогодвоюродного брата – ныне ответственное «незалежное» лицо).

Еще через три дня Виктор сидел в самолете Борисполь – Париж(прямого рейса в Каир из Киева не было), имея при себе два командировочныхудостоверения: Минобороны независимой Украины и Минобороны Украинской СоветскойСоциалистической Республики. Hа старых бланках также были оформлены вседоверенности и финансовые документы.

– А ты не боялся?! – воскликнула Марьяна с ужасом, ибо донее дошел наконец смысл грандиозной махинации, замысленной ее старым знакомцем,коего она всегда почитала человеком простодушным.