– Ради бога, извините, – еще раз сказала горничная, – но тутбродит один подвыпивший джентльмен, и мы боимся, как бы он не забрался в каютук какой-нибудь даме и не напугал ее.

– Какой кошмар! – встревожилась я. – А сюда он не зайдет?

– О нет, не думаю, мисс. В крайнем случае позвоните взвонок. Доброй ночи!

– Доброй ночи!

Я высунулась в дверь и оглядела коридор. Кроме удалявшейсягорничной, никого видно не было.

Подвыпивший джентльмен! Вот, значит, в чем дело. Зря толькоя проявляла свои актерские таланты. Выдвинув сундук еще на пару дюймов, ясказала кислым голосом:

– Будьте любезны сейчас же выйти отсюда!

Ответа не последовало. Я заглянула под койку. Мой незваныйгость неподвижно лежал на полу. Похоже, он спал. Я дернула его за рукав. Он непошевелился.

«Пьян в стельку, – раздраженно подумала я. – Что же теперьделать?»

Но тут я увидела нечто такое, от чего у меня перехватилодыхание: небольшое красное пятно на полу.

Собрав все свои силы, я вытащила парня на середину каюты.Мертвенная бледность, разливавшаяся по его лицу, указывала на то, что он безсознания. Причину обморока я обнаружила без особого труда. Мужчине всадили подлевую лопатку нож… причем всадили глубоко. Я сняла с него пиджак и приняласьобрабатывать рану.

От холодной воды незнакомец очнулся и привстал.

– Пожалуйста, лежите смирно, – попросила я.

Но этот молодой человек был, видно, из тех, к кому оченьбыстро возвращаются силы. Он уже поднялся на ноги и стоял, слегка покачиваясь.

– Мне ничего не нужно.

Он держался вызывающе, почти агрессивно.

И ни слова благодарности, даже «спасибо» не сказал!

– Вы тяжело ранены. Давайте я помогу вам одеться.

– И не думайте!

Он разговаривал со мной так, словно я просила у негоодолжения. Я и обычно-то не отличаюсь сдержанностью, а тут и вовсе вскипела.

– Не могу сказать, что вы хорошо воспитаны, – процедила ясквозь зубы.

– Ничего, зато я избавлю вас от своего присутствия. –Незнакомец направился к двери, но вдруг пошатнулся.

Резким движением я толкнула его на диван и бесцеремоннозаявила:

– Не валяйте дурака. Или вы хотите залить своей кровью веськорабль?

Похоже, до него дошло, что я права. Во всяком случае, он немешал мне, когда я его перевязывала.

– Готово, – сказала я, завязывая узел. – Надеюсь, вашенастроение улучшилось и вы расскажете мне, что же все-таки произошло?

– Мне очень жаль, но я не могу удовлетворить вашелюбопытство, хотя оно вполне естественно.

– Почему же не можете? – я не сумела скрыть досады.

Он ядовито улыбнулся:

– Если хотите растрезвонить о своей тайне по всему свету,поведайте ее женщине. Если же нет – держите язык за зубами.

– Вы думаете, я не способна хранить секреты?

– Я не думаю, а знаю.

Он поднялся на ноги.

– Но ведь женщина может растрезвонить и о сегодняшнихсобытиях, – злобно сказала я.

– Не сомневаюсь, – безразлично кивнул он.

– Как вы смеете?! – в сердцах вскричала я.

Мы с яростью глядели друг на друга, словно заклятые враги.Именно теперь я впервые смогла его как следует разглядеть: коротко остриженныетемные волосы, узкий рот, шрам на загорелой щеке, живые светло-серые глаза,смотревшие на меня с непередаваемо дерзкой насмешкой. От него исходила какая-тоугроза.

– Вы еще не успели поблагодарить меня за то, что я спаславам жизнь? – с притворной ласковостью спросила я.

И попала в точку! Он вздрогнул. Я интуитивно почувствовала:превыше всего на свете ему ненавистно воспоминание о том, что я спасла емужизнь. Но меня это не волновало. Я хотела сделать ему больно. Я никого в жизнине хотела так обидеть, как его.

– Бог свидетель, до чего я сейчас жалею, что вы мне помогли!– воскликнул он. – Лучше бы я умер, и дело с концом.

– Я рада, что вы признали за собой должок. И вам так простоот меня не отделаться. Я спасла вам жизнь и жду, пока вы скажете мне «спасибо».

Если бы люди умели убивать взглядом, я думаю, он меня судовольствием порешил бы… Затем, отведя глаза, незнакомец кинулся к двери, но упорога остановился и бросил через плечо:

– Я не стану благодарить вас… Никогда! Но я перед вами вдолгу, признаю это. Когда-нибудь я верну вам долг, будьте покойны.

Он ушел, а я стояла в растерянности, и сердце у меня в грудибилось, как встревоженная птица.

Оставшаяся часть ночи прошла без волнений. Наутро япозавтракала в постели и встала очень поздно. На палубе меня окликнула миссисБлер:

– Доброе утро, цыганочка. Иди-ка посиди рядом со мной. Утебя какой-то невыспавшийся вид.

– А почему вы зовете меня «цыганочкой»? – спросила я,послушно присаживаясь возле нее.

– Ты возражаешь? Почему-то это имя тебе идет. Я сразу тебятак окрестила. В тебе есть что-то цыганское, вот почему ты так не похожа наокружающих. Я втайне решила, что только с тобой и полковником Рейсом будетинтересно болтать на корабле, с другими я умру со скуки.

– Забавно, но я то же самое думала про вас, – усмехнулась я.– Только это менее удивительно. Вы ведь… вы такая… изысканно-совершенная…штучка.

– Неплохо сказано, – кивнула миссис Блер. – А теперь поведаймне о своей жизни, цыганочка. Почему ты отправилась в Южную Африку?

Я наплела ей что-то про папину работу.

– Значит, ты дочь Чарльза Беддингфелда? Я сразу поняла, чтоты не просто какая-то провинциальная барышня. Стало быть, ты собираешься нараскопки в Броукен-Хилл, за новыми черепами?

– Возможно, – уклончиво отвечала я. – У меня есть и ещекое-какие планы.

– До чего же ты любишь таинственность! Однако сегодня у тебяужасно усталый вид. Ты что, не выспалась? А у меня на корабле все время глазаслипаются. Говорят, по десять часов в сутки спят только дураки. Ну а я могла быпроспать и двадцать!

Она зевнула и стала похожа на сонного котенка.