– А, – протянул я, – вы пообщались с Рейберном?

Пейджет не отрицал.

– Во всяком случае, сэр Юстас, он так считает, а ему виднее.

– Кстати, где он? – поинтересовался я. – Рейберн ни разу непопался мне на глаза с тех пор, как мы поднялись на борт.

– Он сказался больным и безвылазно сидит в каюте, сэр Юстас,– Пейджет опять перешел на шепот. – Но это камуфляж, я уверен. Чтобы удобнеебыло вести наблюдение.

– За кем?

– Он же отвечает за вашу безопасность, сэр Юстас, вдруг навас нападут?

– До чего вы оптимистичны, Пейджет! – хмыкнул я. – У васбогатое воображение. Я бы на вашем месте явился на сегодняшний бал в костюмескелета или палача. Траурный вид вам очень идет.

Он заткнулся и больше не раскрывал рта. Я вышел на палубу.Девчушка Беддингфелд увлеченно беседовала с миссионером, преподобнымЧичестером. Женщины обожают болтать со священниками.

Человеку моего телосложения трудно нагибаться, но я извежливости поднял листочек бумаги, валявшийся у ног пастора. И не получил засвои труды ни слова благодарности. По правде говоря, я не удержался и прочелто, что было написано на листке. А записка состояла всего из одногопредложения: «Не пытайся играть в одиночку, будет хуже».

Премиленькая записочка для преподобного отца! Кто же такойнаш друг Чичестер? С виду он сама кротость. Но внешность обманчива. Надорасспросить Пейджета. Он всегда все знает.

Я изящно плюхнулся в шезлонг подле миссис Блер и, прервав еебеседу с Рейсом (тет-а-тет), заметил, что священники нынче пошли – сущийкошмар.

Затем я попросил ее отужинать со мной вечером. Рейс каким-тообразом тоже напросился.

После ленча девчушка Беддингфелд подошла к нам с чашечкойкофе в руках. Я правильно похвалил ее ножки. Это действительно лучшие ноги накорабле. Непременно приглашу ее поужинать вместе с нами.

Я бы много отдал, лишь бы узнать, что шалунишка Пейджетвытворял во Флоренции. Едва заходит речь об Италии, как он становится сам несвой. Не будь я уверен в его добропорядочности, я бы заподозрил, что он завелтам себе интрижку…

Ах, как бы я желал знать!.. Неужели даже самыедобропорядочные мужчины – и те?.. Я был бы счастлив, если бы мои догадкиподтвердились…

Пейджет – и какой-то тайный грешок! Очаровательно!

Вечер выдался презабавный, из всех маскарадных костюмов,имеющихся на корабле, мне подошел лишь костюм медвежонка. Я не против того,чтобы изображать медвежонка перед миленькими девчушками морозным вечерком внашей доброй Англии… Но для тропического климата это далеко не идеальный наряд.Но все же я повеселил общество и получил первый приз за костюм, «принесенный ссуши» (нелепое название для наряда, который берешь напрокат всего на одинвечер. Однако поскольку никто не знал, где сделаны костюмы: на суше или нет,название роли не играло).

Миссис Блер наряжаться отказалась. Видимо, их взгляды сПейджетом на сей раз совпали. Полковник Рейс последовал ее примеру. АннаБеддингфелд соорудила себе костюм цыганки и была в нем ослепительно хороша.Пейджет отсутствовал, сославшись на головную боль. На освободившееся место застолом я посадил странного маленького человечка по фамилии Ривс. Он видныйдеятель южноафриканской лейбористской партии. Жуткий тип, но мне нужноподдерживать с ним хорошие отношения, он снабжает меня необходимой информацией.Я хочу все досконально знать о том, что творится на шахтах Рэнда.

Во время танцев мне пришлось изрядно попотеть. Я дваждытанцевал с Анной Беддингфелд, и она притворилась, что ей нравится. Еще одинтанец я танцевал с миссис Блер, которой не нужно было притворяться. Ну и, крометого, я помучил еще нескольких дамочек, чей вид произвел на меня благоприятноевпечатление.

Затем мы отправились ужинать. Я заказал шампанское, стюардпредложил «Вдову Клико» 1911 года, сказав, что ничего лучше на корабле нет. Ясогласился. Похоже, мне удалось попасть в «яблочко». Вино развязало языкполковнику. Он неожиданно разговорился, стал даже чересчур болтлив. Сперва этоменя забавляло, но потом я подумал, что полковник Рейс потихоньку оттесняетменя, становясь душой общества. Он начал подтрунивать надо мной, узнав, что яведу дневник.

– Когда-нибудь мир узнает о всех ваших сумасбродствах,Педлер.

– Мой дорогой Рейс, – сказал я, – позволю себе заметить, чтоя вовсе не такой осел, как вы думаете. Я могу совершать сумасбродства, но вдневнике о них не пишу. После моей смерти душеприказчики узнают многоинтересного о массе народу, но вряд ли выяснят что-нибудь новое обо мне.Дневник нужен для того, чтобы писать в нем о чужих слабостях, а вовсе не освоих.

– Однако человек все равно невольно раскрывается, – возразилРейс. – Чисто подсознательно.

– Если послушать психоаналитиков, то вся человеческая жизньсостоит из низменных побуждений, – нравоучительно произнес я.

– У вас, наверное, была такая интересная жизнь, полковник! –воскликнула мисс Беддингфелд, широко распахнув лучистые глазки.

Так они и подцепляют нашего брата на крючок, эти девчонки! Отеллопокорил Дездемону своими россказнями, а она его прельстила умением слушать.

Но как бы там ни было, девчонка нашла правильный подход кРейсу. Он принялся рассказывать байки про львов. Мужчина, застреливший в своейжизни такое огромное количество этих зверюг, находится в гораздо болеевыигрышном положении по сравнению со всеми остальными. Мне показалось, я тожедолжен поведать историю про льва. Что-нибудь смешное.

– Между прочим, – начал я, – вы напомнили мне об однойзахватывающей истории. Однажды мой приятель охотился в Восточной Африке. И воткак-то ночью, выйдя из палатки, он услышал тихое рычание. Вздрогнув, приятельобернулся и увидел льва, приготовившегося к прыжку. А ружье парня осталось впалатке. Он молниеносно пригнулся, и лев пронесся у него над головой.Разозлившись, что упустил добычу, хищник зарычал и опять приготовился к прыжку.Мой приятель снова нагнулся, и животное еще раз пронеслось у него над макушкой.Та же сцена повторилась и в третий раз, однако парню тогда удалось подобраться квходу в палатку и схватить ружье. Но когда он обернулся, держа оружие наготове,лев уже исчез. Приятель мой был поражен. Он ползком обогнул палатку и оказалсяна маленькой прогалине. И там – вы не поверите! – увидел льва, которыйсосредоточенно тренировался, учась прыгать как можно ниже, над самой землей.

Рассказ был встречен громом оваций. Я отхлебнул шампанского.

– С тем же моим приятелем, – продолжал я, – случилась ещеодна презабавная история. Он куда-то ехал, хотел добраться до места засветло, апотому велел слугам запрягать лошадей, не дожидаясь рассвета. Они с трудомсправились, ибо мулы попались очень своенравные. Однако наконец повозкатронулась в путь. Мулы мчались быстрее ветра, и когда рассвело, мой приятельпонял, в чем было дело. В темноте слуги умудрились впрячь в качестве тягловойсилы ЛЬВА!