– Вряд ли, – возразила я, – они в любой момент могут друг сдругом увидеться.

На пару минут воцарилось молчание. Потом Сюзанне пришла вголову другая мысль:

– А может, в каюте что-то спрятано?

– Да, это более вероятно, – согласилась я. – Тогда можнопонять, почему наутро обыскали мои вещи. Но ведь там ничего не было спрятано! Яв этом совершенно уверена.

– А тот молодой человек не мог накануне вечером украдкойположить что-нибудь в шкаф?

Я покачала головой:

– Я бы его увидела.

– А что, если они искали твою драгоценную бумажку?

– Может быть, но зачем? Там только время и дата… намеченныйсрок прошел.

– Это, конечно, так, – кивнула Сюзанна. – Бумажка тут ни причем. Кстати, она у тебя с собой? Хотелось бы взглянуть.

Я протянула ей записку, которую принесла в качестве вещдоканомер 1. Сюзанна, сосредоточенно нахмурившись, принялась изучать написанное.

– После «17» – точка. А почему после «1» точки нет?

– Зато там просвет.

– Да, но…

Внезапно Сюзанна вскочила и, поднеся бумажку как можно ближек лампе, вгляделась в нее. Она едва справлялась со своим волнением.

– Анна, это не точка! Это просто крапинка! Крапинка набумаге, видишь? Значит, ее не надо брать в расчет. Тут главное – просветы!Просветы, понимаешь?

Я тоже спрыгнула с дивана и встала возле нее. Теперь япо-другому прочла написанные цифры: «1 71 22».

– Видишь, – сказала Сюзанна, – смысл немного изменился. Часночи и двадцать второе число по-прежнему остаются, а номер каюты другой:семьдесят первая. То есть моя каюта, Анна!

Мы воззрились друг на друга в таком восторге от нашегооткрытия и в столь сильном возбуждении, как если бы нам уже удалось раскрытьтайну. Но потом я резко спустилась с облаков на землю.

– Однако, Сюзанна, в час ночи двадцать второго с тобойничего не случилось.

Сюзанна тоже помрачнела.

– Ничего.

И вдруг мне пришла в голову новая мысль…

– Слушай, Сюзанна, а ведь это не твоя каюта, да? Я хочусказать – не та, которую ты заказывала?

– Нет, меня сюда переселил помощник капитана.

– Наверное, она была для кого-то зарезервирована. Но человектак и не появился. Надо бы выяснить, кто он.

– Ничего нам выяснять не нужно, цыганочка! – воскликнулаСюзанна. – Я и так знаю. Мне помощник капитана рассказал. Каюта была заказанана имя миссис Грей, но, похоже, миссис Грей – это псевдоним знаменитой мадамНадины. Она талантливая русская балерина, ты, наверное, слышала… В Лондоне онане выступала, но в Париже публика сходила по ней с ума. В войну она тампользовалась сногсшибательным успехом. Думаю, эта миссис Грей – препротивнаяособа, но очень привлекательная. Помощник капитана ужасно сожалел, что ее нет снами на корабле. Потом мне еще про нее говорил полковник Рейс. По Парижу вдругпоползли странные слухи. Надину начали подозревать в шпионаже, но доказатьничего не смогли. Сдается мне, полковник сел на корабль именно из-за мадамНадины. Он поведал мне безумно интересные вещи. Оказывается, в Европе действуеторганизованная банда, причем не немецкая. Про главаря – его кличка Полковник –думают, что он англичанин, но установить его личность пока не удалось. Он организовывалограбления, покушения, засылал шпионов и всегда делал козлом отпущениякакую-нибудь мелкую сошку. Дьявольски умен этот тип! Мадам Надину подозревали втом, что она агент Полковника, но никаких улик найти не удалось. Да, Анна, мы стобой на правильном пути. Надина явно замешана в этой истории. Именно с нейкто-то должен был встретиться двадцать второго числа в моей каюте. Но где жеона? Почему не поплыла на корабле?

И вдруг меня озарило…

– Она собиралась… – медленно произнесла я.

– И почему не собралась?

– Потому что она умерла, Сюзанна. Надина – это женщина,убитая в Марлоу!

Я вспомнила полупустую комнату в заброшенном доме и вновьпочувствовала, как в каждом углу меня подстерегают зло и опасность. Вместе сэтим пришло и воспоминание об упавшем карандаше и обнаруженной фотопленке.Фотопленка… но ведь я недавно о ней тоже слышала!.. Где?.. И почему это как-тосвязано с миссис Блер?

Я стремительно подлетела к ней и от волнения настолькозабылась, что чуть не начала трясти ее за плечи.

– Твоя пленка! Та, которую тебе передали в иллюминатор… Этобыло случайно не двадцать второго?

– Ты имеешь в виду пленку, которую я тогда уронила?

– А с чего ты взяла, что она та же самая? Почему ее вернулитебе столь экстравагантным образом, посреди ночи? Это нелепо. Нет… там что-тодругое, пленку вынули из коробочки и заменили чем-то другим. Она все еще утебя?

– Наверно, я уже ее отсняла… Хотя нет, погоди… Помнится, яположила ее тут, сбоку…

И Сюзанна протянула мне коробочку.

Это был обычный медный цилиндрик, в который кладутфотопленку, чтобы сохранить ее в тропиках. Я взяла его дрожащей рукой, и сердцемое тут же забилось, как сумасшедшее. Коробочка была гораздо тяжелей, чем…

Непослушными пальцами я оторвала кусочек герметизирующеголейкопластыря… Потом сняла крышечку, и какие-то прозрачные мелкие камнивысыпались на кровать.

– Галька, – с непередаваемым разочарованием в голосепротянула я.

– Галька?! – вскричала Сюзанна.

Голос ее так звенел, что я встрепенулась.

– Галька?! Ну, нет, Анна, это не галька! Это алмазы!

Алмазы! Я завороженно смотрела на стекляшки, рассыпанные накровати. Потом взяла один в руки: совсем как бутылочное стекло, только весдругой.

– Ты уверена, Сюзанна?

– О да, моя дорогая. Я очень часто видела необработанныеалмазы, так что не сомневайся. Какие они красивые, Анна… Пожалуй, среди них естьпросто уникальные камни, со своей историей…

– Ага, которую мы слышали вчера вечером! – вскричала я.

– Ты про…

– Да, про историю полковника Рейса. Это не может быть простосовпадением. Он ее рассказал нарочно.

– Чтобы понаблюдать, какое это произведет впечатление?