– Так, вот и последний кадр… Ой! – вдруг с досадойвоскликнула она. – Я забыла снять крышку.

– Люблю смотреть, как ребенок забавляется новой игрушкой, –пробормотал полковник Рейс.

– Какой вы ужасный!.. А у меня есть еще одна, запасная!

И миссис Блер торжествующе извлекла из кармана свитера новуюфотопленку. Но корабль внезапно качнуло, и, стараясь удержать равновесие,миссис Блер ухватилась за перила. Пленка упала вниз.

– Ой! – в уморительном страхе воскликнула миссис Блер иперегнулась через перила. – Вы думаете, она упала за борт?

– Нет, вам повезло, и вы лишь размозжили череп незадачливомуюнге с нижней палубы.

За всеми этими перипетиями мы не заметили парнишку, которыйподошел к нам на расстояние нескольких шагов и оглушительно затрубил.

– Ленч! – в экстазе завопила миссис Блер. – У меня послезавтрака крошки во рту не было… две чашки бульона не в счет! Как вы относитеськ ленчу, мисс Беддингфелд?

– М-м, – заколебалась я. – Право же, я проголодалась.

– Ну и чудесно! Я заметила, что вы сидите за одним столом спомощником капитана. Закиньте удочку насчет другой каюты.

Я спустилась в трюм, робко поковыряла вилкой еду… изакончила тем, что наелась, как слон. Вчерашний знакомец поздравил меня свыздоровлением. «Да, сегодня все переселяются из одной каюты в другую», –подтвердил он и пообещал, не откладывая, подыскать мне каюту с окном на море.

Кроме него и меня, за столом сидело еще трое: две пожилыедамы и миссионер, который очень много рассуждал о «наших бедных черныхбратьях».

Я поглядела на другие столики. Миссис Блер отвели месторядом с капитаном. Там же я увидела и полковника Рейса. По другую руку откапитана сидел седовласый мужчина с очень значительным лицом. Прохлаждаясь напалубе, я успела разглядеть многих пассажиров, но один мужчина за капитанскимстоликом первый раз попался мне на глаза. Я его раньше не видела, это точно,иначе обязательно обратила бы внимание. В облике этого высокого темноволосогочеловека было что-то такое зловещее, что я невольно содрогнулась и спросила упомощника капитана, как зовут мрачного незнакомца.

– Вон того? А-а, это секретарь сэра Юстаса Педлера. Беднягаужасно страдал от качки и не выходил из каюты. У сэра Юстаса Педлера двасекретаря, и оба плохо переносят качку. Второй парень до сих пор не пришел всебя. А этого зовут Пейджет.

Значит, сэр Юстас Педлер, владелец Милл-Хауза, находится наборту корабля?..

Наверное, это совпадение, но…

– Сэр Юстас, – продолжал мой осведомитель, – сидит рядом скапитаном. Напыщенный старый болван!..

Чем внимательней я рассматривала лицо секретаря, тем меньшеоно мне нравилось. Мертвенная бледность, скрытные глаза под тяжелыми веками,странно сплющенная голова – все вызывало у меня неприязнь, отвращение.

Из салона мы вышли одновременно, я оказалась чуть позади.Пейджет разговаривал с сэром Юстасом, до меня долетали обрывки фраз.

– Так я прямо сейчас выясню насчет другой каюты, да? В вашейработать невозможно, она вся заставлена вещами, – сказал Пейджет.

– Мой дорогой друг, – ответил сэр Юстас, – моя каютапредназначена, во-первых, для отдыха, а во-вторых, для переодевания. И я вовсене намерен впускать вас туда и терпеть адский стук вашей печатной машинки.

– Вот и я говорю, сэр Юстас: нам нужно место для работы…

Здесь я их покинула и отправилась вниз разузнать про своепереселение. Стюард как раз этим и занимался.

– У меня для вас прекрасная каюта, мисс. На палубе Д. Номертринадцать.

– О нет! – вскричала я. – Только не тринадцатая!

У меня предубеждение против этого числа. И хотя каюта мнепонравилась, я не смогла перешагнуть через суеверие. Чуть не плача, яобратилась к стюарду:

– А другой какой-нибудь нет?

Стюард подумал.

– Вообще-то есть семнадцатая, прямо по правому борту.Сегодня утром она пустовала, но, по-моему, ее уже кому-то пообещали. Однакоэтот джентльмен еще не перенес туда свои вещи, так что, думаю, он будетсогласен и на тринадцатую. Джентльмены не так суеверны, как дамы.

Я с благодарностью восприняла его предложение, и стюардпошел спросить разрешения у помощника капитана. Потом, улыбаясь, вернулся.

– Все в порядке, мисс. Пойдемте.

Стюард привел меня в семнадцатую каюту. Она была меньшетринадцатой, но меня все в ней устраивало.

– Сейчас принесу ваши вещи, мисс, – сказал стюард.

Но тут в дверях вырос мужчина со зловещим лицом. (Так я егопрозвала.)

– Извините, но эта каюта забронирована для сэра ЮстасаПедлера, – заявил он.

– Мы все уладим, сэр, – поспешил успокоить его стюард. – СэрЮстас получит взамен тринадцатую каюту.

– Нет, я заказывал семнадцатую!

– Но тринадцатая лучше, сэр. Она просторнее.

– Я специально выбрал семнадцатую, и помощник капитанасказал, что не возражает.

– Очень жаль, – холодно проронила я, – но семнадцатая каютаобещана мне.

– Я не согласен!

В наш спор вмешался стюард:

– Другая каюта ничуть не хуже… даже лучше!

– Но я намерен поселиться в семнадцатой! – твердил мужчина.

– Что тут происходит? – раздался вдруг еще чей-то голос. –Стюард, занесите вещи сюда. Вот моя каюта.

Как выяснилось, голос принадлежал моему соседу по столу,преподобному Эдварду Чичестеру.

– Извините, – возразила я, – но каюта моя.

– Нет, она зарезервирована для сэра Юстаса Педлера! –воскликнул Пейджет.

Обстановка явно накалялась.

– Сожалею, но вынужден с вами не согласиться, – заявилЧичестер с кроткой улыбкой, сквозь которую, однако, проглядывала твердаярешимость настоять на своем. Кроткие люди часто бывают большими упрямцами, яэто заметила.

Чичестер попытался бочком протиснуться в каюту.

– Вам отвели двадцать восьмую, по левому борту, – сказалстюард. – Прекрасная каюта, сэр.

– Увы, не могу с вами согласиться. Меня обещали поселить всемнадцатой.

Разговор зашел в тупик. Никто не желал уступать. Честноговоря, я могла бы уже не участвовать в споре и облегчить всем жизнь,согласившись на двадцать восьмую каюту. Ведь мне было все равно, в какойпоселиться, лишь бы не в тринадцатой. Однако я негодовала и не собираласьуступать. Тем более что Чичестер мне не нравился. За едой он клацал вставнымизубами, а это, согласитесь, вполне веская причина для ненависти. Многих людейненавидели за гораздо меньшие провинности.