И вот с двадцатью пятью фунтами в кармане я отправилась побелу свету в погоне за приключениями.

На четвертый день горничная все же заставила меня выползтина палубу. До того я отказывалась, считая, что внизу, в трюме, мне скореепридет каюк. Но теперь горничная прельстила меня тем, что мы подплываем кМадейре. Я воспряла духом. Может, мне удастся сойти с корабля и устроиться наберегу прислугой? Я бы все сейчас отдала, лишь бы оказаться на суше.

Закутавшись в одеяло и плед и едва держась на ногах, словноноворожденный котенок, я с трудом дотащилась с помощью горничной до шезлонга.Легла и закрыла глаза, проклиная свою жизнь. Помощник капитана, светловолосыймолодой человек с круглым мальчишеским лицом, подошел и присел возле меня.

– Привет! Я вижу, мы себя очень жалеем, да?

– Да, – с ненавистью ответила я.

– Ничего, через пару дней вы себя не узнаете. В заливе наспорядком помотало, но теперь будет штиль. Давайте завтра поиграем… Знаете такуюигру: метание колец в цель?

Я не ответила.

– Вам кажется, что вы никогда не поправитесь, правда? Но явидел людей в гораздо худшем состоянии, а через два дня они уже становилисьдушой общества. С вами произойдет то же самое.

У меня не хватило агрессивности назвать его в глаза лжецом,но я постаралась выразить это взглядом. Он еще любезно поболтал минут пять ивеликодушно избавил меня от своего присутствия. Мимо взад и вперед ходили люди,парочки бодро совершали променад, детишки прыгали, молодежь смеялась. А рядомсо мной возлежало несколько таких же бледных страдальцев, как и я.

Воздух был чудесный, живительный, не слишком холодный, яркосветило солнце. Я незаметно взбодрилась и начала обращать внимание на людей.Особенно меня заинтересовала дама лет тридцати, среднего роста, яркая блондинкас ямочками на щеках и небесно-голубыми глазами. В ее платьях, с виду совсемобыкновенных, «чувствовалась линия», я сразу поняла, что они выписаны изПарижа. И эта женщина с очаровательным хладнокровием покорила весь корабль!

Официанты носились как угорелые, выполняя ее распоряжения. Унее был свой шезлонг и бесчисленное множество подушек. По три раза на дню онаменяла решение, приказывая поставить шезлонг то туда, то сюда… И несмотря ни начто, оставалась привлекательной и милой! Похоже, она была из той редкой породылюдей, которые знают, что им нужно от жизни и как этого добиться, не обижаядругих. Я подумала, что если поправлюсь – хотя надежды, конечно, почти никакой!– то будет забавно поболтать с очаровательной дамой.

Примерно в полдень мы добрались до Мадейры. Я была еще не всостоянии двигаться, однако с удовольствием наблюдала за живописнымиторговцами, поднявшимися на борт и разложившими на палубе свой товар. Кромевсего прочего, они принесли цветы. Я уткнулась носом в большой букет мокрыхфиалок, и мне стало значительно легче. Пожалуй, так я дотяну и до концапутешествия, мелькнула мысль. Когда горничная начала расписывать мнедостоинства куриного бульона, я запротестовала, но слабо. Когда же бульонвсе-таки принесли, с удовольствием его выпила.

Привлекательная женщина побывала на берегу и вернулась всопровождении высокого темноволосого мужчины с военной выправкой ибронзово-загорелым лицом. Я еще раньше обратила на него внимание, он расхаживалпо палубе. Я тут же записала его в сильные, молчаливые родезийцы. Ему былооколо сорока, волосы на висках чуть тронуты сединой… Положительно, это самыйсимпатичный мужчина на корабле!

Горничная принесла еще один плед. Я поинтересовалась, незнает ли она, кто сия очаровательная дама.

– Это знаменитая аристократка, миссис Кларенс Блер. Вы,наверно, читали про нее в газетах.

Я кивнула, воззрившись на женщину с удвоенным любопытством.Миссис Блер считалась одной из умнейших женщин современной Англии. Я заметила,что миссис Блер привлекает всеобщее внимание. Несколько человек на моих глазахпопытались завязать с ней знакомство, пользуясь тем, что на корабле всегдаособая, непринужденная обстановка. И меня восхитило, как вежливо миссис Блердавала им отпор. Похоже, она решила назначить своим кавалером сильного,молчаливого мужчину, и он прекрасно понимал, какая ему выпала честь.

И вот на следующее утро, к вящему моему удивлению, миссисБлер вместе со своим спутником сделала пару кругов по палубе и вдруг подошла комне.

– Ну, как вам сегодня, получше?

Я поблагодарила ее и сказала, что сегодня чуть больше похожана человека.

– Вчера вы выглядели совсем больной. Мы с полковником Рейсомдаже решили, что нам посчастливится присутствовать на похоронах в открытомморе… Но вы нас разочаровали.

Я рассмеялась.

– Мне помогло то, что я посидела на свежем воздухе.

– Нет ничего лучше свежего воздуха, – улыбаясь, заметилполковник Рейс.

– Да, если сидеть взаперти в душной каюте, это кого хочешьдоконает, – заявила миссис Блер, садясь рядом со мной и легким кивком просясвоего спутника удалиться. – Надеюсь, у вас не крайняя каюта?

Я покачала головой.

– Моя дорогая! Почему же вы не смените каюту? Тут полносвободного места! На Мадейре сошла уйма пассажиров, и корабль пуст. Поговоритес помощником капитана. Он милый мальчик, переселил меня в прелестную каюту,потому что мне в моей не понравилось. Поговорите с ним за ленчем, когдаспуститесь в трюм.

Я вздрогнула:

– Не могу даже пошевелиться.

– Не глупите. Пойдемте прогуляемся.

Она ободряюще улыбнулась, продемонстрировав ямочки на щеках.Сперва ноги у меня подкашивались, но, немного походив взад и вперед в бодромтемпе, я почувствовала себя значительно лучше.

Мы сделали пару кругов по палубе, и к нам опятьприсоединился полковник Рейс.

– С противоположной стороны видна самая высокая гора наострове Тенерифе, – сообщил он.

– Неужели? – воскликнула миссис Блер. – Как вы думаете,может, стоит ее сфотографировать?

– Думаю, нет. Но вас это не остановит.

Миссис Блер расхохоталась:

– Какой вы злой! У меня иногда появляются очень даженеплохие снимки.

– Да, примерно в трех случаях из ста.

Мы перешли на другую сторону. Гора возвышалась, сверкаяснежной вершиной, окутанной нежно-розовой дымкой. У меня вырвалось восторженноевосклицание. Миссис Блер побежала за фотоаппаратом.

Не обращая внимания на насмешки полковника Рейса, онаэнергично щелкала затвором.