– А вы не могли бы выехать раньше? В этом месяце? Точнее, наэтой неделе?

– Мог бы. – Я поглядел на него с некоторым любопытством. –Но не понимаю зачем.

– Вы оказали бы правительству большую помощь, простоогромную. И оно… э-э… не осталось бы в долгу.

– То есть вы хотите, чтобы я сыграл роль почтальона?

– Именно так. Вы поедете как частное лицо, по своим делам.Все будет чудесно.

– Хорошо, – медленно молвил я, – не возражаю. Для меняглавное – поскорее уехать из Англии.

– Климат в Южной Африке превосходный, просто восхитительный,вот увидите.

– Мой дорогой друг, я отлично знаю, какой там климат.Незадолго до войны я ездил в Южную Африку.

– Я буду вам очень обязан, Педлер. Пакет я пришлю спосыльным. Только отдайте его генералу Сматсу в собственные руки, понятно?«Замок Килморден» отплывает в субботу. Это вполне приличное судно.

Я немного прошелся с ним по улице Пэлл-Мэлл, и мы расстались.На прощание он горячо пожал мне руку и еще раз рассыпался в благодарностях.

Я отправился домой, размышляя о любопытных обходных маневрахнашего правительства.

Вечером следующего дня Джарвис, мой дворецкий, доложил, чтоменя спрашивает какой-то джентльмен, явившийся по частному делу и отказавшийсяназвать свое имя. Я решил, что он страховой агент (которых я терпеть не могу),и велел Джарвису его выпроводить. К сожалению, именно в тот момент, когда отнего мог быть прок, Гай Пейджет слег, страдая разлитием желчи. У усердных,трудолюбивых юношей со слабыми желудками часто бывает разлитие желчи.

Джарвис вернулся.

– Джентльмен просил передать вам, сэр Юстас, что он отмистера Милрея.

Это меняло дело. Через пару минут я уже принимал посетителяв своей библиотеке. Передо мной стоял хорошо сложенный молодой человек с оченьзагорелым лицом. От уголка глаза ко рту тянулся шрам, уродуя лицо, которое вдругом случае могло бы показаться красивым, хотя безрассудное выражение его всеравно бы портило.

– Итак, чем обязан? – спросил я.

– Меня прислал мистер Милрей, сэр Юстас. Я буду сопровождатьвас в Южную Африку в качестве вашего секретаря.

– Мой дорогой, – возразил я, – у меня уже есть секретарь, идругого мне не надо.

– А по-моему, надо, сэр Юстас. Где сейчас ваш секретарь?

– Болен. Страдает разлитием желчи, – пояснил я.

– А вы уверены, что дело именно в этом?

– Конечно. У него часто бывают приступы.

Посетитель усмехнулся.

– Может быть, может быть… Время покажет. Но вот что я скажу,сэр Юстас: мистер Милрей вовсе не будет удивлен, если вдруг окажется, что навашего секретаря совершено покушение… О нет, вам лично ничего не грозит, –добавил он, очевидно заметив на моем лице тень беспокойства. – А вот убрав секретаря,можно существенно облегчить доступ к вам. Как бы там ни было, мистер Милрейхочет, чтобы я вас сопровождал. Билет, конечно, мы оплатим сами, но вампридется позаботиться о моем паспорте, сделав вид, что вы намеренывоспользоваться услугами второго помощника.

Вид у молодого человека был весьма решительный. Мы долгоглядели друг на друга, и он меня «переглядел».

– Хорошо, – еле слышно пролепетал я.

– Никому не говорите, что я вас сопровождаю.

– Хорошо, – повторил я.

В конце концов, может, оно и к лучшему, что этот пареньпоедет со мной?.. Однако меня не покидает предчувствие, что я ввязываюсь всерьезную авантюру. И как раз тогда, когда мне казалось, что я обрел покой.

Незнакомец собрался уходить, но я его остановил:

– Неплохо было бы узнать, как зовут моего нового секретаря.– В моем голосе звучал сарказм.

Молодой человек подумал и заявил:

– Гарри Рейберн… По-моему, вполне подходящее имя.

Такая манера знакомиться показалась мне довольносвоеобразной. Но все же я в третий раз сказал:

– Хорошо.

Героине совсем не подобает страдать морской болезнью. Вроманах чем страшнее качка, тем лучше героиня себя чувствует. Всем вокругплохо, и лишь она гуляет по палубе, бросая вызов разбушевавшейся стихии инаслаждаясь штормом. С сожалением должна признать, что при первой же волне япобледнела и кинулась вниз, в трюм. Сердобольная горничная отнеслась ко мнеочень сочувственно и угостила поджаренным хлебом и имбирным элем.

Три дня я стонала, не вылезая из каюты. Цель путешествиябыла забыта. Мне уже не хотелось разгадывать тайны. Я была уже не та Анна,которая в восторге примчалась домой из пароходной конторы.

Теперь я с улыбкой вспоминаю свое стремительное появление вгостиной. Миссис Флемминг сидела одна. Она повернула голову на звук моих шагов.

– Это вы, дорогая Анна? Я хочу с вами поговорить.

– Да-да, миссис Флемминг. – Я постаралась обуздать своенетерпение.

– Мисс Эмери меня покидает. – (Речь шла о гувернантке.) – Ипоскольку вам так и не удалось подыскать себе место, я подумала… может быть,если вы захотите… вот было бы чудесно, если бы вы остались с нами!

Миссис Флемминг меня очень растрогала. Я прекрасно знала,что не нужна ей. Доброй женщиной двигало чисто христианское милосердие. Мнестало стыдно, что я мысленно критиковала ее. Вскочив со стула, я кинулась кмиссис Флемминг и порывисто обняла ее.

– Вы такая милая! – воскликнула я от души. – Милая, чудная,прекрасная! И я вам так благодарна! Но все в порядке. В субботу я отправляюсь вЮжную Африку.

Моя порывистость испугала добрую женщину. Она не привыкла кстоль внезапному проявлению чувств. А мои слова напугали ее еще больше.

– В Южную Африку?! Анна, дорогая!.. Нам надо серьезнообдумать ваш неожиданный план.

Этого мне только не хватало!.. Я объяснила, что уже взялабилет и намерена устроиться в Южной Африке горничной. В тот момент мне большеничего не пришло в голову. В Южной Африке, заявила я, огромный спрос нагорничных. Я заверила миссис Флемминг, что вполне могу о себе позаботиться, и вконце концов, довольная тем, что меня удается сбыть с рук, она уступила.Расставаясь со мной, миссис Флемминг всучила мне конверт. Я обнаружила в немпять новеньких, хрустящих пятифунтовых бумажек и записку: «Надеюсь, Вы не обидитесьи примете это. Любящая Вас миссис Флемминг». Она была очень хорошей,великодушной женщиной. Я не могла бы жить с ней под одной крышей, но это отнюдьне умаляет ее достоинств.