Боуи редко продавали взрослых животных, но по весне щенкилегко уходили по двести долларов. Миссис Боуи объяснила Блейзу важность хорошейкормежки собак, приготовления, как она говорила, «хорошей смеси». Однако самаона собак никогда не кормила, а их кормушки Блейз заполнял смесью, котораяпокупалась на распродажах в Фалмуте, в магазине, торгующем кормами дляживотных. Смесь эта называюсь «Собачья радость». Губерт Боуи называл ее«Дешевая жратва» или «Собачий пердеж», но только не в присутствии жены.

Собаки знали, что Блейз их не любит, боится их, и с каждымднем становились все более агрессивными. К тому времени, когда действительнопохолодало, иной раз они и спереди подходили достаточно близко, чтобы куснутьего. Ночью он нередко просыпался от кошмарного сна, в котором собаки разомнабрасывались на него, валили на землю и начинали жрать живьем. Проснувшись оттакого сна, лежал в кровати, выдыхая белый пар в темный воздух и ощупывая себя,чтобы убедиться, что он цел и невредим. Он знал, что все на месте, знал разницумежду сном и реальностью, но в темноте разница эта заметно уменьшалась.

Несколько раз злобный лай и попытки укусить приводили ктому, что он рассыпал еду. И ему приходилось собирать ее с утрамбованногоснега, а собаки рычали и бесновались вокруг.

Со временем один пес стал лидером в их необъявленной войне сБлейзом. Одиннадцатилетний кобель. Звали его Рэнди. Один его глаз был затянутбельмом. Блейз боялся пса до усрачки. Зубы Рэнди казались ему огромными желтымибивнями. По центру головы тянулась белая полоска. Рэнди всегда атаковал Блейзав лоб, с приближением наращивая скорость. Здоровый глаз сверкал, а второйоставался безразличным ко всему, мертвым. Лапы поднимали фонтанчикижелто-белого снега. Кобель разгонялся так, что, казалось, ему достаточно какследует оттолкнуться, чтобы взлететь, держа курс на шею Блейза. А уж потом нанего набросились бы другие собаки, распаленные этой атакой. Но в последниймомент когти Рэнди вгрызались в снег, забрасывая ошметками зеленые штаныБлейза, пес убегал по широкой дуге, но лишь для того, чтобы вернуться иповторить свой маневр. С каждым днем он тормозил все ближе и ближе, так чтоБлейз ощущал идущий от собаки жар и даже дыхание.

И однажды, в конце января, Блейз вдруг осознал, что на этотраз Рэнди не остановится. Он не знал, чем эта атака отличалась от любой другой,но она отличалась. На этот раз Рэнди не собирался ничего имитировать. На этотраз он твердо решил прыгнуть и вцепиться Блейзу в горло. А в следующую секундуна него набросились бы все остальные собаки. Как уже случалось во сне.

Пес приближался, молча набирая скорость. На этот раз он несобирался зарываться когтями в снег. Не собирался тормозить и убегать. Задниелапы напряглись, Рэнди оттолкнулся, взлетел в воздух.

Блейз нес два стальных ведра, наполненных «Собачьейрадостью». Когда он увидел, что Рэнди настроен серьезно, страх как рукой сняло.Блейз бросил ведра в тот самый момент, когда Рэнди прыгнул. На нем были толстыекожаные рукавицы. Он встретил летящего пса правым кулаком, ударил под длиннуюморду. Удар болью отозвался в плече. Рука мгновенно и полностью онемела. Что-токоротко и резко хрустнуло. Рэнди перевернулся в холодном воздухе на стовосемьдесят градусов и с глухим стуком приземлился на спину.

Блейз осознал, что другие собаки замолчали, лишь когда онизалаяли вновь. Он поднял ведра, направился к кормушке, вывалил в них смесь.Раньше собаки всегда набрасывались на еду, сражаясь за лучшие места, прежде чемон успевал добавить в смесь воды. Сейчас же, когда один молодой колли, вываливязык из пасти, попытался пристроиться к кормушке, Блейз замахнулся на него, иколли метнулся в сторону с такой прытью, что земля ушла у него из-под лап, и онповалился на бок. Другие собаки тут же попятились.

Блейз добавил в кормушку два ведра воды.

– Вот. Смесь намокла. Идите и ешьте.

И направился к Рэнди, тогда как собаки принялись за еду.

Блохи уже покидали остывающее тело Рэнди, чтобы умереть назаляпанном мочой снегу. Здоровый глаз стал таким же тусклым, как и слепой.Блейз опечалился, в нем заговорила жалость. Может, пес всего лишь играл. Простопытался напугать его.

И, ничего не скажешь, преуспел в этом. За то, что произошло,Блейза могла ждать изрядная трепка.

Опустив голову, он зашагал к дому с пустыми ведрами. МиссисБоуи была на кухне. Она поставила в раковину ребристую доску, стирала на нейзанавески и пела псалом своим пронзительным голосом.

– Эй, не оставляй следов на моем полу! – крикнула она,увидев Блейза. Пол был ее, но мыл-то его он. На коленях. В груди проснуласьтоска.

– Рэнди мертв. Он прыгнул на меня. Я его ударил. Убил.

Ее руки вынырнули из мыльной воды, она заголосила:

– Рэнди? Рэнди! Рэнди!

Заметалась по кухне, схватила свитер с крючка у дровянойплиты, побежала к двери.

– Губерт! – крикнула миссис Боуи. – Губерт, ох, Губерт!Такой плохой мальчик! – А потом завела: – О-о-о-о-о-О-О-О-О-О… – как будтопродолжая петь псалом.

Затем оттолкнула Блейза и выбежала из дома. Мистер Боуипоявился из одной из многочисленных дверей сараев, вошел на кухню, на его тощемлице отражалось изумление. Шагнул к Блейзу, схватил за плечо, развернул к себе:

– Что случилось?

– Рэнди мертв, – ровным голосом ответил Блейз. – Он прыгнулна меня, и я его уложил.

– Подожди. – И Губерт Боуи побежал вслед за женой. Блейзснял красно-черную куртку, сел на табуретку в углу.

Снег на сапогах таял, образуя лужицу. Его это не волновало.Жар от дровяной плиты опалял лицо. Дрова колол он. Его это не волновало.

Боуи пришлось вести жену, потому что она прижимала фартук клицу. И громко рыдала. Высокий пронзительный голос напоминал стрекотаниешвейной машинки.

– Иди в сарай, – велел ему Боуи.

Блейз открыл дверь. Боуи пинком помог ему миновать порог.Блейз упал с двух ступенек, которые вели во двор, поднялся, пошел к сараю. Тамхранился инструмент: топоры, молотки, серп, рубанки, наждачный круг, токарныйстанок и многие другие, названия которых он не знал. Автомобильные детали,коробки со старыми журналами. Лопата для уборки снега с широким алюминиевымсовком. Его лопата. Блейз посмотрел на нее, и почему-то от одного ее вида егоненависть к Боуи достигла пика. Они получали сто шестьдесят долларов в месяц зато, что держат и его в своем доме, и он выполнял за них всю тяжелую и грязнуюработу. Кормили его плохо. В «XX» он ел куда лучше. Это было несправедливо.

Губерт Боуи открыл дверь сарая, вошел.

– Сейчас я тебя выпорю.