Жуткое зрелище. Не менее страшное, чем когда Фил впервые соединил себя с Кластером, чтобы подчинить его, переписать систему.

Не менее горькое, чем когда он в последний раз открывал глаза, чтобы просто взглянуть на гостей за толщиной колбы. Не менее печальное, чем последняя присланная им мысль.

Система жизнеобеспечения тихо пискнула, показывая остановку искусственно поддерживаемого сердца. Тело продолжало раскачиваться.

Фил вздохнул в последний раз. Старик, распластавшийся радом с Клэр, искренне заплакал, раз за разом спрашивая: «Зачем?»

Клэр не ответила. Молча поднялась, обняла Фила рукой, а другой начала обрывать провода и нейротрубки. А освободив, бережно уложила на холодный пол и накрыла собственным пиджаком.

— Перестаньте ныть. Это тело давно мертво, вы сами это сказали, — зло процедила она, давя комок в горле. — Вернитесь в техотдел и следите за работой Кластера. Я хочу знать, куда направится разум, там и будет новое сердце системы. Внутри оно или извне, ходит ли на своих двоих, неважно. Это сердце надо будет обучить…

— Что? Не смейте требовать! Вы… убийца… — с ненавистью протянул старик.

— Я не просто убийца, — выдохнула она, смотря на мужчину, так и не нашедшего сил подняться на ноги. — Я Клэр дэ Руж. Долгожитель. И я на своих двоих прошла через Перелом. Я вместе с Филом покоряла Кластер и ухаживала за ним, — она цедила слова, не отводя от него взгляда. Не кривилась и не улыбалась, была предельно честной и откровенной, почти не злой. — Я пережила двух императоров, лучших друзей и худших врагов. Я крайне живучая убийца… И если вы сейчас не поможете мне сделать сложившуюся ситуацию хоть капельку лучше и понятнее, то составите Филу крайне невеселую и мертвую компанию. И поверьте мне на слово, не я, а Фердинанд найдет для вас самый страшный способ умереть.

***

Чем дальше Райго отходил от злополучного зала, тем сильнее раскалывалась его голова. С каждым шагом боль в висках становилась невыносимей, казалось, череп скоро взорвется. Сердце колотилось как бешеное, а в легких начало не хватать воздуха. Паника охватила разум, каждый раз возвращала его память всего на несколько минут назад. Звук разрываемой плоти стоял в ушах, а синие тускнеющие глаза Тариса не отпускали. Схватившись за голову, Райго закричал, падая. Нана остановилась рядом, взирая с абсолютным безразличием на то, как Иссиа выворачивает судорогой. Вдоль коридора, словно изваяния, продолжали стоять немые копии Нандина Абэ.

Послушные копии.

— Ветвь Абэ. Кодовое имя «Райго Иссиа». Нарушение общей концепции подчинения, код восемь, — прокомментировала сороковая, наблюдая за его метаниями и говоря сама с собой. — Задействую маяк. Цель — зачистка сознания. Время исполнения — две минуты тридцать шесть секунд.

А потом резко переменилась в лице, вскинулась, растерянно моргнув, оборачиваясь в сторону центральной части дворца.

— Неисправимая ошибка. Сектор шесть. Разрыв. Код один, нужна коррекция. Отсутствие связующего вектора. Код два, нужна коррекция.

Из груди Райго вырвался новый вопль. Пальцы впились в щеки, оставляя на них кровавые борозды.

За их спинами раздался грохот, а следом по стене поползла трещина. Сороковая обернулась, наблюдая за ее ростом, а потом спешно пошла назад.

— Фиксирую разрушение несущих конструкций. Тревога. Код восемь, код один, код два… Код один — запрашиваю полное управление на себя. Код два — запрашиваю полное управление на себя. Принимаю управление. Код один. Код два. Недостаточно мощности. Отстрочить код восемь. Выполняю отсрочку… На… Следующие… Двадцать… четыре часа.

Райго всхлипнул. Шумно выдохнул, чувствуя, как его неожиданно отпустило. В глазах плыло, а понимание происходящего поражало…

Маяк… Код… Зачистка… Еще двадцать четыре часа… Причиной его одержимости был не Тарис…

Кластер…

Надо было вернуться… Надо было докричаться до Лаена, активировать, объяснить…

— Спите, Райго Иссиа, Кластер позаботится о вас. Вы в безопасности…

***

«Активируйся…» — слабая мысль Райго едва пробивалась сквозь шлак, который сейчас пропускал сквозь себя Тарис Лаен. Билась о стену обычной боли, не сравнимой ни с простреленными коленями, ни с горящей кожей.

Крутилась на подкорке, словно червь, и раздражала, медленно, но верно проедая тоннель в спрятавшееся в крепкую скорлупу сознание.

В тот миг, когда острие пробило грудь, Тарис увидел, как в глазах Райго вспыхнуло понимание ситуации и чистейший детский ужас. И этого было более чем достаточно, чтобы забыть о случившемся недоразумении. Пусть даже это недоразумение было ржавым экспонатом из пятой оружейный экспозиции.

Бедный… бедный Райго. Его была так понятна. И ни с чем не сравнима. Надо было успокоиться, переварить, регенерировать… И навести порядок с общим ментальным бардаком.

Тарису казалось, он лишь на миг прикрыл глаза, чтобы унять собственные обиды и залечить рану. Но стоило опять приподнять веки, как он не смог узнать места, в котором находится. Кажется, у зала исчезли стены и часть потолка. Пол был усыпан штукатуркой и кусками кирпича. Чёрное беззвездное небо нависало над головой. Сияли далёкие огни Сельвы. Горели тусклые, запыленные люстры… Фердинанд и Маркус держали друг друга за руки, давили друг друга лбами, упирались ногами в грязный пол… И неотрывно смотрели друг другу в глаза. Перекошенные, окровавленные лица, злые оскалы. И за каждым абсолютно одинаковая правота. Две стороны медали, без которых и медали-то нет.

Это выглядело даже мило. Тарис невольно улыбнулся и снова прикрыл веки. Сжал пальцами подлокотники, а потом привычно вздохнул уже сросшейся грудью. Огонь лизнул лёгкие и пробился сквозь кожу горячими языками пламени. Загулял по одежде и старому стулу, бросился на пыльный ковёр. Лизнул пятки Маркусу и даже подпалил упавшего на пол Фердинанда.

Цепь лопнула. Пламя вырвалось из горла Тариса вместе с оглушающим болезненным ревом. Регенерация, она такая, всегда шла под руку с увечьем.

Ферди, кувыркнувшись, едва не выпал сквозь дыру в стене и пораженно посмотрел на поднявшегося на ноги пошатывающегося Тариса.

— Вот же… уродец… — облегченно выдохнул Маркус, отброшенный в другой конец зала, и болезненно поморщился, хватаясь за пробитый арматурой бок. Бегло осмотрел помещение в поисках своего револьвера, а увидев, медленно пополз к нему.

— Уничтожу… — прошипел Фердинанд, бросаясь на Лаена, ни капли не страшась расползающегося по помещению огня. — Ты… заплатишь за все… За каждого… за каждый день… за каждую минуту без них… за каждый кошмар…

Их скорость была почти одинакова. Фердинанд бил Тариса со всей силы, со всей лютой злобой и ненавистью и не получал ни капли сопротивления. Его и не волновало, что сопротивления нет.

Маркус продолжал ползти, болезненно щурясь от каждого неудачного движения. Револьвер был близко. Всего-то… доползти, схватить Фердинанда на мушку и наконец все прекратить.