Он шагнул в шатер, оруженосец посмотрел на Шранка враждебнои опустил перед ним полог.

* * *

Солнце поднималось все выше, наконец застыло в серединенеба. Вокруг шатра на расстоянии стража, никого не подпускали, дабынепосвященные не услышали возбужденные голоса командиров, в самом лагере тожеспорили, ссорились, кое-где даже сверкали обнаженные клинки.

Наконец из шатра вышел Вяземайт, подал знак трубачу. Тотухватил рог, над лагерем пронесся хриплый надрывный рев. Следом глухо и недоброотзывалась под частыми ударами туго натянутая на обручи кожа. Созывать никогоне пришлось, все сгрудились у костров поблизости, все еще выпаривали из костейхолод высокогорной ночи. При появлении Вяземайта, Аснерда бодро вскочили,расправили плечи. За волхвом и первым героем Артании шли самые уважаемые воины,знатоки законов чести, достоинства мужчин и высшего проявления мужскойдоблести – кодекса артанских воинов.

Меривой и со связанными за спиной руками стоял гордо, безробости смотрел в суровые недоброжелательные лица. Его поставили спиной кровной скале, он оперся о гладкую поверхность, широкие плечи разведены, взглядтверд.

Вяземайт вскинул руку, говор умолк. Лицо верховного волхвабыло строгим и суровым.

– Боги посылают нам тяжкие испытания, – сказал онглухим, но таким сильным и звучным голосом, что докатился до самыхдальних. – Самое простое: захватить Куявию – мы сделали. Куда труднеевыбить врагов из собственных сердец. А эти враги: слабость, малодушие, желаниеостановиться и, подобно куявам, начинать просто жить, как бездумно живут козы,свиньи и куявы. Но у артан есть то, чего нет у свиней и куявов, у насесть – Цель!.. Суд рассмотрел поступок Меривоя и вынес решение.

Он отступил, вперед шагнул Фриз, хмурый и немногословныйвоин. Лицо, испещренное шрамами, суровое и жестокое.

– Виновен, – сказал он коротко.

Обвел молчаливых воинов пристальным взором горящих глаз, также молча шагнул назад. Вяземайт взглянул на бледного Франка, спросил громко:

– Каков приговор?

Фриз сказал с презрением:

– Волхв, мы не хлебопашцы! У воинов слово «виновен»всегда означает «смерть».

Вяземайт повернулся к Меривою. Тот приподнял подбородок,взгляд спокойный и ясный. Против него встала дюжина лучников, натянули луки.Меривой сказал громко:

– Эй, Берег, твоя стрела пройдет над плечом!.. А ты,Весел, целься чуть левее, а то зацепишь плечо… Прощайте, друзья!.. Я непосрамил честь артанина. Но пусть нас рассудят боги… и наши потомки. Яська, яочень люблю тебя!.. Я буду тебя ждать…

Вяземайт наклонил голову. Воздух наполнился зловещимсвистом. Франк перехватил взгляд Аснерда, сам смотрел отчаянными глазами. ЕслиМеривой устоит, – значит, боги взяли его сторону. И придется тут жеразвязать ему руки, признать правоту, отпустить с почетом на стену, где егождет жена – повелительница драконов…

Франк задержал дыхание и напрягся, словно стрелы сейчасударятся в его каменную кожу. Но что ей стрелы простых лучников, они сМеривоем – дети каменного исполина, в них стрелять или рубить простымитопорами – лишь тупить острое железо. Стрелы разлетятся в мелкие щепки,лезвия топоров и мечей выщербятся или завернутся, будто из сырой глины…

Послышался горестный вскрик. Это дернулся и покрылсясмертельной бледностью Аснерд, в глазах загорелась лютая испепеляющаяненависть. Он метнул огненный взгляд на Вяземайта. Десяток стрел впился вобнаженную грудь Меривоя с такой легкостью, как будто он простой смертный срыхлым телом торговца. На губах Меривоя играла прежняя печальная улыбка. Онтоже бросил взгляд на Вяземайта, все понял. Да, волхв свято уверен, что имеетправо вот так колдовством помогать суду, чтобы во славу Артании, и потому недрогнул под взглядами Аснерда, Меривоя, Франка и всего войска.

Взгляд Меривоя погасал медленно, голова опустилась на грудь,ноги не согнулись в коленях, стоял так же красиво и гордо, привалившись спинойк каменной стене. Стрелы погрузились до половины, тонкие струйки кровизадержались на тугом поясе, соединились и теперь переливались широкой краснойструей.

Вяземайт проговорил громко:

– Боги сказали свое слово!.. Их воля нерушима. НоМеривой был нашим героем, и крада ему должна быть достойной. Приготовитьпогребальный костер, как если бы отправлялся в последний путь великий вождь!

Аснерд слышал, как рядом яростно задышал Франк. Верховныйволхв снова себя выдал, даже героев не хоронят, как великих вождей. Этопризнание вины и попытка как-то ее умалить, сгладить, закрыть стеной ревущегопламени и заглушить треском горящих бревен.

* * *

Солнце опускалось, багровело, но лишь усилило блеск. Глазаслезились, множество солнц заблистало в горах, на скалах. На стене заговорили одурных предзнаменованиях. Яська стиснула пальцы, в груди тревога и тоскливаяболь, словно там поселилась змея и грызет сердце.

Небо окрасилось в пурпур, а прозрачный воздух словнозаполнился кровавой пылью, солнце стало совсем огромным, смотрело на мир снещадной свирепостью. Из оранжевого превратилось в исполинский малиновый щит,но блеск по-прежнему слепил глаза. Рядом с Яськой задвигался князь Цвигун,всмотрелся, проронил неуверенно:

– Что-то не понимаю… Если Аснерд при смерти, то кто вонтам?

Вдоль каменной стены, почти сливаясь с нею, проехал всадник,за ним еще с десяток, все в сравнении с ним мелкие, словно подростки на козах,а он двигался, как плывущая гора, огромный и пугающе грозный. Яська не успеларассмотреть, из артанского стана вырвался на быстром коне человек сразвевающимися по ветру черными волосами, направил коня галопом в сторонукрепости. Лучники насторожились, князь Цвигун сказал резко:

– Не стрелять, дурачье!

Всадник огромен и страшен, обнаженный до пояса,широкоплечий, весь в грудах мышц, с белесыми шрамами, с яростным лицом.Остановил коня прямо под стеной, Яська узнала Франка. Он был бледным, глазавлажно блестели, губы дергались.

– Франк! – закричала она отчаянно. – Франк,что с ним?.. Скажи, пока у меня сердце не разорвалось!

Он прокричал:

– Горе нам!.. Я больше не воин, Яська. Я ухожу из этогостана… Они не правы, не правы! Они не могли так делать!.. Они не правы!

Он кричал, как в агонии, лицо задергалось, искривилось, аблеск из глаз побежал по щекам двумя блестящими дорожками. Широкое каменноелицо дергалось, кривилось, но он даже не утер слезы, смотрел в ее лицо, чтостановилось таким же мертвенно-бледным.

– Что с ним? – спросила она.

Он мотнул головой, но даже не оглянулся в сторону стана.

– Там сейчас готовят краду. Собрали все бревна. Кактолько тело Меривоя уложат, вспыхнет огонь… и душа его вознесется к нашимбогам. Я верю, они его не осудили! Это люди осудили, но не боги… и я больше нехочу быть с такими!.. Прощай!