Их окружали артане, в руках топоры, взгляды исподлобья,лучники наложили стрелы. Меривой сказал с радостным облегчением:

– Куявы… в самом деле… не самые умные! Кто-то пустилслух, будто ты смертельно ранен дурацкими камнями, что сбрасывали ночью сдраконов… Вот я и прибежал…

Артане переглядывались, говор стал громче. Раздвинув толпу,появился Вяземайт.

– Этот слух пустил я.

Меривой вздрогнул, глаза расширились.

– Зачем?

Вяземайт смотрел строго, в глазах беспощадная ясность.

– Как зачем? Ты, предатель, среди артанского лагеря! Этогомало? Тебя будут судить за измену. За всю эту войну ты – первый артанин,кто настолько обесчестил свое имя!

Меривой вздрогнул, сзади по кивку Вяземайта подошли Герман иРогач, могучие, как столетние дубы, ухватили за руки, быстро и умело связалиобе кисти за спиной толстой веревкой. Он не отрывал взгляда от Аснерда. Тотпомрачнел, в глазах, обращенных к Вяземайту, сверкнул гнев. Подбежал Франк,непонимающе смотрел на брата, на отца, повернулся к Вяземайту, тот выдержал еговзгляд, горестный и умоляющий, только чуть дрогнул бровью. Собравшиеся артанешумели громче, грозный рокот напоминал шум морского прибоя.

Аснерд проронил глухо:

– Да, сын мой… Артания – это все. Для нее человекдолжен забыть даже любимую женщину, женщин много, Артания – одна. Ты выбралженщину, чужую женщину… а значит – предал Артанию.

Они стояли в широком кольце, Меривой в смертной тоскеогляделся. Вспомнился горестный крик Яськи, ее тяжкое предчувствие беды,умоляющие глаза.

– Я не предал, – вырвалось у него сяростью, – ни артан, ни артанскость!.. Здесь против нашей орды бьетсягорстка артан…

Аснерд прорычал:

– Ты что мелешь?

– …настоящих артан, отец! Они больше артане, чем мы!..Я не предал, я не предал!… Я не предал, будьте вы все!.. Их здесь тысяча илидаже меньше, но не страшатся драться против всей Артании!.. Знают, чтоони – одни, что помощи нет, не спасут, не помогут. Они бьются отважно ияростно. Они не сдадутся, не откроют врата. Да, их горстка, они все погибнут.Но погибнут, отец, красиво! С небес кричат хвалу им, а не нам. Ты понимаешь,что даже наши предки кричат хвалу им? У этих куявов даже женщины таскают камнина стены и сбрасывают на головы… на головы осаждающих… так разве они трусы?

Его страстную речь, так непохожую на всегда короткиереплики, слушали в угрюмом молчании. На суровых лицах Меривой не видел нипощады, ни снисхождения, ни даже понимания.

А Вяземайт уловил его заминку, сказал с насмешкой:

– Ты хотел сказать, на головы артан, верно?.. И что же,стыдно стало?

Меривой покачал головой, выпрямился, в лице гордость иотвага.

– Не за себя. За того стыдно, кем сюда пришел. Былавеликая гремящая слава – садануть всей отвагой, удалью и нашим презрениемк гибели в могучую и спесивую Куявию! В подлую, трусливую Куявию, гордуючерными башнями магов, богатством, огромным войском, закованным по ноздри вжелезо!.. Но скажи мне, где слава в осаде этой крохотной Долины, где даже нетвоинов, таким несметным войском? Я не вижу этой славы! Я вижу… я вижу совсемдругое, сам подбери название.

Воины молчали, лица оставались каменными, только его братФранк смотрел отчаянными глазами, переводил взгляд с жестокого лица верховноговолхва на отца, оглядывался на неподвижные ряды воинов. Рогач и Герман молчали,отводили взоры.

Вяземайт украдкой бросил взгляд на лица собравшихся, непонравилось, сказал громко и веско:

– Меривой, ты во многом прав. К сожалению, прав. Мысейчас выглядим… не совсем красиво. Но это, как сам знаешь, последний оплот,где разводят драконов. А драконы, как не созданные Творцом, должны бытьуничтожены. В этом наша вера, в этом наше предначертание! Для этой особоймиссии Творец и выделил из всех народов нас, артан.

Он с беспокойством посматривал на угрюмое лицо сына Аснерда.Меривой, Франк, Тур, Олекса и другие дети воеводы всегда отличались ровнымдружелюбным нравом и полным нежеланием не только сушить головы над умнымивопросами, а вообще думать. Их рост, могучая стать, каменные мышцы идвухпудовые кулаки и так выделяли из рядов простых воинов, привлекали женскиевзоры, а старики говорили одобрительно, что богата и сильна земля артанская,если все еще рождает таких героев. Но сейчас Меривой хмурит брови, на ровномлбу морщинки, чего никогда не было. Он не старается спасти жизнь, для этогослишком отважен, артанин с головы до пят, но размышляет, усомнился, а любое сомнение –это остановка на быстром победном пути.

– Аснерд, – обратился он громко, – ты отец нетолько этого человека, но и всего этого войска Тебе решать, виновен он или нет.

Аснерд стиснул челюсти, взгляд, который метнул на Вяземайта,мог сровнять его с землей, но Вяземайт не дрогнул, укрытый в несокрушимыедоспехи веры.

– Виновен. . – произнес наконец Аснерд, – илине виновен, пусть решит артанский суд воинской чести и мужества. Я решать немогу, я – пристрастен. Да свершится как скажут воины!

Он сгорбился, отступил, сразу постарев, а морщиныобозначились, как трещины на каменной стене. Из толпы один за другим выходиливоеначальники. Оруженосец Аснерда забежал вперед к шатру полководца и откинулполог. Военачальники исчезали внутри, Франк ухватил Аснерда за руку, придержал:

– Отец, это же твой сын!.. Это мой брат, наконец!

– А на другой чаше весов – Артания, –проронил Аснерд глухо.

– Какая Артания, отец!.. Они же его убьют!

– Вовсе не «они», – сказал Аснерд. – РешаетАртания. Этот суд воинов – голос самой Артании.

Франк сказал отчаянно:

– Не верю я в этот голос. Мой брат разрушил самуюбольшую катапульту, все на него злы. Его любит прекрасная женщина-воин, мечтаартан, ему завидуют! Вяземайту вообще не верю, он не человек вовсе. Если и былчеловеком, то очень давно.

Аснерд кивнул, соглашаясь.

– Сейчас он не человек, а голос артанских богов. Норазве не таким должен быть волхв?

– Я не верю, – дерзко возразил Франк, – чтоэтот старик толкует волю наших богов верно. Разве могут наши боги нерадоваться, что единственная на всю Куявию женщина-воин, повелительница могучихдраконов, не нашла в Куявии достойных мужчин и обратила взор на артанина?.. Язнаю, брат передавал ее слова, она пойдет за ним, куда он скажет. Пойдет за нимв огонь и в воду, в его дом или в пустыню. Где он захочет, там и будет ее дом!Разве это не счастье? Они не могут друг без друга, а любви боги радуются, развене так?

Аснерд сказал глухо:

– Любовь – что оконная занавеска, сын мой… Узорможет быть и миленький, но мира уже не увидишь. А мы, артане, должны видетьвсе, боги от нас требуют большего, чем от других существ. Другие просто живут,как вон куявы, что лишь скот, только двуногий, как-то научившийся шлепатьгубами и носить одежды. А мы, артане, должны нести в мир истину и порядок! Да,на острие наших топоров, человек по природе труслив и ленив, в дерьмо самлезет, а к добру надо – пинками.