Для психологической поддержки наступления Обер-Ост в конце 1914 г. впервые испытал и применил боевые средства, которые открыли новую главу в военной истории. Так как метод заливания в русские окопы горючих жидкостей с помощью специально изготовленных приборов[1598] из-за небольшого радиуса разлива горючего оказался пригоден только против самых передовых траншей русского фронта[1599], в конце января 1915 г. Людендорф пустил в ход химическое оружие, т. н. боевые отравляющие вещества, устроив артиллерийский обстрел снарядами с удушливым газом. Это положило начало эпохе т. н. современной химической войны — вопреки утверждению, будто зачинателями артиллерийской газовой войны стали французы 21 февраля 1916 г. под Верденом[1600]. Немцы провели первую крупную газовую атаку близ русско-польского городка Болимова, в 58 км к юго-западу от Варшавы[1601]. Даже если, судя по немногим имеющимся свидетельствам, инициатива исходила от ВК, Людендорф, согласно одной заметке Хоффмана, «охотно» ее подхватил, маскируя перемещение частей 9-й армии на север, на предназначенные им исходные позиции в Восточной Пруссии, сокрушительной отвлекающей атакой у Болимова, и немецкие войска выпустили по русским 18 тыс. снарядов с газом. Приезжавший туда из Большой ставки в качестве эксперта по стрельбе химическими снарядами генерал Шабель оценил «эффект от газовых снарядов как очень большой». В «Мировой войне» эффект использованных при Болимове химических боеприпасов преуменьшается ради правдоподобного объяснения неуспеха этой начальной операции наступления[1602]. В действительности в результате первого обстрела удушливыми газами 18 (31) января 1915 г. «русские потерпели значительный урон из-за больших потерь в живой силе»[1603], а его тактическое воздействие оказалось таково, что генерал Рузский дал себя обмануть данной демонстрацией[1604] и его штаб, как и рассчитывал Обер-Ост, сосредоточил внимание на наступающей в Польше германской 9-й армии[1605]. Он выслал три сильных корпуса (Гвардейский корпус генерала Безобразова, II АК генерала Флуга и XXVII АК генерала Баланина) к Ломже, лишив резервов восточнопрусский фронт. Русские войска напугала первая встреча «с новым ужасающим врагом в лице удушливых газов» (Ю. Н. Данилов). Ставка была совершенно не подготовлена к их применению и не располагала средствами защиты[1606]. Вследствие этого «германская демонстрация удалась вполне, и Гинденбург приступил к решительной части своего плана — уничтожению 10-й русской армии»[1607].

Благодаря «сообщениям» и «известиям» от своих русских агентов Обер-Ост знал, «что наступление застанет русских врасплох, и большая победа над силами, противостоящими 8-й армии, и освобождение Восточной Пруссии казались гарантированными»[1608]. Удар немцев действительно стал неожиданностью для командующего русской 10-й армией генерала Сиверса, опиравшегося, как и прежде, на ложные предпосылки. Рассчитывая выгнать якобы ослабленные остатки германской 8-й армии перед своим правым флангом из восточнопрусских лесов силами III АК, он вытянул войска «в нитку» по 160-километровому фронту, не создав у них в тылу ни достаточных резервов, ни укрепленной линии, и в результате потерял всякую возможность для маневра. Он поневоле ограничился лишь возведением небольших арьергардных позиций, а в крепостях Ковно и Гродно оставил слабые отряды ополчения. При таких условиях правый фланг германской 8-й армии 22 января (4 февраля) крупными силами атаковал левый фланг русской 10-й армии, приведя его в расстройство. Начальник штаба 10-й армии барон Будберг, догадывавшийся о замысле противника, потребовал немедленно отвести армию из Восточной Пруссии и перегруппировать на своей стороне прежней границы империи, но в штабе Северо-Западного фронта к нему не прислушались. Генерал Сиверс предупредил штаб фронта об опасности повторения «маневра, что был сделан немцами против армии ген[ерала] Ренненкампфа»[1609], встретив столь же мало внимания.