их из военных вузов — там они все окончательно разложили. Их начальство ведет политику оздоровления высшего военного образования. А наших, гражданских преподавателей я имею в виду, призывают служить в военные училища и академии. Лучших, конечно! Так эти полезли в гражданские вузы. Хотят, чтобы здесь все стало так, как было у них. Тут столько новых факультетов организуется, а у них все атрибуты налицо: степени, звания, публикации, стаж и прочее. В нашей альма-матер их тоже хватает. В учебной части засели и на некоторых кафедрах. Наш факультет пока сопротивляется. Но Вы можете не тревожиться — на нашу кафедру шеф их не допустит. Он их терпеть не может. Кстати, вон он идет.

После короткой паузы она добавила почти шепотом:

— На ассистента не соглашайтесь. Только на старшего, понятно?

Ампиров вошел в коридор в сопровождении Коротченко. На вид ему было лет сорок пять, не больше. Заметно располневший за последние несколько лет, он производил впечатление заведующего парикмахерской, баней или вокзальной столовой. Костюм на нем был, как и ранее, помят, брюки вытянуты на коленях, рубашка не первой свежести с расстегнутым воротником и без галстука.

— Валя, займитесь этим прямо сейчас. На «потом» не откладывайте ни в коем случае. Завтра шестичасовой электричкой на полигон. А то Дащук и Кондаков свои блоки настроили, а без вашей части их, разумеется, не состыкуют. О занятиях не беспокойтесь. Я сам позабочусь. Вот и Элла. Ее и попросим. Элла, найдите Валентину замену на недельку. Срочно нужно.

— Хорошо, Валентин Аркадьевич. Вот — знакомьтесь. Бывший наш студент, а теперь ассистент авиационного института Гена Очерет.

— Да мы успели познакомиться несколько лет назад при не весьма лестных для нас обстоятельствах. К сожалению. Здравствуйте, Геннадий… Как, простите, Ваше отчество?

— Алексеевич. Для Вас — просто Гена.

— Спасибо, Гена. Вы немного тут поговорите с Эллой и Валентином, а я минут пять по телефону кое-что улажу. Идет?

— Хорошо, Валентин Аркадьевич.

Ампиров вошел в кабинет, а мы с Шориной и Коротченко отошли чуть подальше, чтобы не слушать, о чем он будет говорить по телефону.

— Здравствуй, Валя, — поздоровался я, наконец, с Коротченко.

— Здоров, Гена. Рад тебя видеть у родных пенатов.

— Ты знаешь, увидел Элеонору Спиридоновну, тебя, Балабина и опять почувствовал себя студентом. Как будто никогда и не был преподавателем.

— Ничего, скоро почувствуешь себя преподавателем и у нас. Вот поработаешь чуточку, сразу войдешь в роль, — шутила Шорина, бесцеремонно переходя на «ты».

— Привыкнешь, Гена. В науку войдешь, с нами в Африку поедешь, — приветливо улыбаясь, добавил Коротченко.

— Насколько я понял, Валя, Африка — это пока еще только слова.

— Нет, этим летом мы едем в Африку. Совершенно точно.

В это время открылась дверь кабинета Ампирова, и он любезно пригласил меня войти.

— Валя, — обратился он к Коротченко, — помните, завтра первой электричкой. Приедете — немедленно позвоните мне оттуда. Расскажете как добрались и какова там обстановка на самом деле. Все. Садитесь, Гена.

Я сел и окинул взглядом ампировский кабинет. На стенах висели учебные плакаты, какие-то политические призывы и большие электронные часы. На полу стояли катушки с обмоточным и монтажным проводом, лежали бухты кабелей, стояла почти полная двадцатилитровая бутыль, на которой синим была написана химическая формула этилового спирта, а ниже — слово «Этанол». Один на другом стояли какие-то ящики, на них небрежно лежали листы новенького ватмана, рулоны кальки и пакеты копировальной бумаги. Здесь же стояли коробки с высокочастотными лампами, разъемами и прочей дефицитной радиотехнической дребеденью.

— Вы простите, у меня редкий беспорядок. Приходится все дефициты хранить у себя. Иначе разворуют ведь! Вы же радиоинженер и хорошо знаете.

Я понимающе кивнул. Зазвонил телефон.

— Слушаю, Ампиров!.. Что? Техосмотр?.. Никаких техосмотров! Это машина для внутриполигонных перевозок! Слышали? А что касается ее технического состояния, то за этим смотрит Кошевой. Об этом все! Скажите лучше, как там МАРС?.. Работает?.. Сегодня ночью излучать будут?.. Дай-то Бог! Что еще у Вас ко мне? Все? До свидания!

Положив трубку, он улыбнулся и резко сменил раздраженный деловой тон на исключительно любезный и доброжелательный:

— Геннадий Алексеевич, почему Вы вознамерились поменять работу?

— В авиационном ужасный беспорядок, Валентин Аркадьевич. Кто что хочет, тот то и делает…

— А Вы думаете здесь иначе? Страшный бардак! — сказал Ампиров с акцентом на последнем предложении.

— Может быть. Но я знаю и политехнический, и авиационный. Сравнение не в пользу последнего. Кроме того, сплошь хозяйничают бывшие военные. Просто «хунта черных полковников»! И еще, там не наука, а профанация. Лаборатория космической связи уважаемого Леонида Александровича Лешина не что иное, как бутафория.

— Да? А он вот пару недель назад на всесоюзной конференции по распространению радиоволн докладывал о своих успехах. Все в области изучения распространения радиоволн в турбулентной плазме — в условиях дальнего и сверхдальнего космоса. Председатель был впечатлен, я Вам скажу!

— Скажу Вам по секрету, что изучалось это в ванне из оргстекла с дистиллированной водой.

Он как-то по-детски улыбнулся.

— Что Вы говорите?! Как это, радиоволн — в ванне?

— Да, представьте себе. С одной стороны они светят в эту ванну гелий-неоновым лазером, с другой детектируют лазерный луч. А турбулентность создают ультразвуковым вибратором посредине. Лешин утверждает, что по теории подобия доказал идентичность…

— Ясно! Не проверишь же! Ха-ха-ха!

— Я отказался в этом участвовать. Вот, хотел бы у Вас…

Опять зазвонил телефон.

— Слушаю, Ампиров!.. Что-что?

Он молчал, а из телефонной трубки непрерывным потоком журчала чья-то быстрая речь. Ампиров несколько отвел от уха трубку и взглянул на меня, саркастически улыбнувшись. Смеясь, он то прижимал ее к щеке, то отводил в сторону. Наконец трубка замолчала, и из нее послышалось:

— Алло! Алло! Валентин Аркадьевич, Вы меня слышите?

— Да! Слышу! Простите, но эти изоляторы имеют такое же отношение к нашему передатчику, как папа Павел Шестой к тому, что делается у меня на кафедре! Вы мне хотели еще что-то сказать? Нет? Тогда будьте здоровы.

Он положил трубку и продолжил:

— Наука у нас, конечно, на высоте. Вот в этом году намечается экспедиционная поездка в Сомали. Юридически все уже оформлено. И рекомендовавший Вас Валентин Коротченко тоже едет. В должности замначальника экспедиции, между прочим. И еще один Ваш сокурсник — Виталий Балабин. И Андрей Нерубенко, но он на пару лет старше, Вы же его знаете?

Я молча кивнул.

— Вот я и хотел бы к Вам в науку, Валентин Аркадьевич.

Ампиров посмотрел на свои руки и улыбнулся, словно там было написано что-то смешное.

Раздался телефонный звонок.

— Алло! Это Валентин Аркадьевич… Что? Бураки? Какие бураки?.. Мы бураками не занимаемся!