Но, наконец, финал. Она уже доктор ксенобиологии, двери открыты, и можно действовать. Её постоянные вспышки гнева на Сцилле объяснялись именно этим — бедная женщина не могла дождаться окончания последней «ссылки». Теперь она уже не будет ежедневно рисковать на других планетах, а сможет заняться тем, ради чего учёные и ставили на кон собственную жизнь.

Собранный богатый материал открывал непаханое поле для написания научных трудов, а они, в свою очередь, открывали доступ к общению со многими видными людьми, давали надежду на получение званий, грантов, руководящий постов. А это уже иной уровень, с высоты которого хорошо видны тайны, интриги и подковёрная борьба. Можно глубже и правильней оценить перспективы развития целых отраслей биоиндустрии многих звёздных систем и вычислить опасность, если таковая грозит родному институту.

— Вам помочь?

Знакомый красивый баритон заставил Сашу резко обернуться.

Он всё же пришёл. От нахлынувшего счастья женщина забыла про все печали, и, бросив тяжёлую ношу, повисла на шее любимого человека.

* * *

Пространство вольера снова заполнилось шумом: две кошки пытались догнать Лесавесиму, но та тоже была не лыком шита, стрелой уносила ноги, ловко уворачиваясь от цепких лап каждый раз, когда, казалось, что два хищника уже настигли её. Сожрать, конечно, не сожрут, но отмутузить могут, и Элан с некоторым беспокойством наблюдал за их играми. Одни прятали острые когти и клыки, а его крылатое чудо не пускало в ход ядовитые зубы, но сердце каждый раз замирало, когда незнающие угомону дети сходились «в ближнем бою». Глаз переставал различать движения — всё сливалось в вихрь красок, из которого во все стоны летели перья и клочки шерсти, доносились то вопли восторга, то отчаянное мяуканье, в зависимости от того, кто брал верх. Заметно подросшие дети никогда не дрались всерьёз, но в играх выясняли, кто сильнее, и строили на основе полученных синяков и шишек иерархию в стае. Стае, надо сказать, очень необычной, разношёрстной по составу.

Пять рыб занимали глубокий бассейн. Кошки с Лесавесимой даже не пытались на них охотиться — метровые «угри» сами могли задать жару кому угодно, быстро продемонстрировав свои способности к самообороне, и слушались только Афалию. Девушка кормила их с рук, чесала спины и плавники, а сейчас, несмотря на раннюю весну, в утеплённом водолазном костюме, просто плавала с ними в прозрачной воде.

Пина росла на берегу озерца у самой воды, уже почти в рост человека, и была заметной фигурой. Каждый вечер, как только освещённость падала ниже строго определённого предела, она зажигала огни, и все обитатели собирались под её ветвями, даже эфы жались как можно ближе к сосне, и ночевали под тусклым светом её иголок.

Хилья всё больше времени проводила в воздухе, выражая глухое недовольство стеснённостью помещения. Ханнеле, едва встав на ноги, столкнулась с серьёзной проблемой — дочери надо было развиваться, а на волю не пускали.

Лесавесиму эта проблема коснулась в меньшей степени, но и не более того. Она практически одинаково вольготно чувствовала на земле и в воздухе, вдобавок хорошо плавала, и находила больше возможностей для самореализации, чем большая сестра. Но небо манило…

А вот кошки чувствовали себя вполне комфортно. Большая площадь вольера, насыщенная зарослями, рукотворными кручами, деревьями, позволяла им вдоволь резвиться, и Фелида с Фердинандом просто наслаждались бы жизнью, если бы не серая молния.

Крылатая непоседа серьёзно доставала кошек, довольно ленивых от природы, своей энергией. Вот и сейчас, Элан чувствовал в разыгравшейся погоне не столько стремление поиграть, сколько поставить на место расшалившуюся Лесавесиму.

— Вперёд, котятки! — Линара, сидящая тут же на скамейке, подбадривала своих питомцев. — Задайте ей!

Два барса почти зажали крылатую в тиски, но та применила очень оригинальный приём — пулей вскарабкалась по стене, и, оттолкнувшись от вертикальной поверхности, перекрутила тело в полёте и приземлилась уже за спиной преследователей. В состязаниях с кошками она всегда соблюдала джентльменское правило — не пользоваться крыльями, и сегодняшний день исключением не был. Впрочем, это было лишнее.

Фелида и Фердинанд уже махнули лапой на бесперспективную затею, тяжело дышали, умаявшись от беготни, а не пойманная ими Лесавесима, раздувшись от гордости, двинулась к сидящим рядком, как воробьи на жёрдочке, эволэкам.

— Хорошо, что не догнали, — довольным тоном прокомментировал Элан, — а то, неизвестно кто бы кому задал!

Линара не стала вступать в полемику. Хоть и любила своих кошек до головокружения, а отрицать очевидные вещи глупо — крылатые сёстры уже заметно больше её питомцев и гораздо сильнее, а со временем разница только увеличится.

Элан поднялся с лавочки только для того, чтобы тут же опуститься на колени, и заключить в объятия свою ненаглядную дочурку. Все присутствующие невольно повернули головы, любуясь трогательной сценой. Даже Афалия, сидящая, вроде бы в сторонке, на краю бассейна, обернулась.

Лесавесима и Хилья, заметно подросшие, производили неизгладимое впечатление на всех, кому только доводилось их видеть. Стройные и гибкие, они не имели ничего общего ни с человеком, ни с птицей. Гордые и сильные, словно пара драконов, сошедших со страниц книги. Только что дышать огнем не умели, да перья вместо чешуи. Но самое главное — это их глаза. У большей сестры — два океана мёда, в которых можно тонуть хоть целую вечность, у серой молнии — два скопления звёзд, словно погружённые в голубые озёра.

Ханнеле, естественно, была тут же, а её дочка, уже перегнавшая маму по росту и весу, устроилась в её ногах, не принимая особого участия в шалостях. Не то, чтобы она была неуклюжей на земле, но в способности ходить была сродни человеку, заметно уступая и кошкам, и тем более своей сестре. Зато она была рождена истинной королевой воздуха!

Вся пятёрка эволэков, несмотря на ранее утро (до завтрака был ещё целый час), собралась в вольере — этой ночью они почти не спали. Сегодня очень ответственный день, презентация перед Ученым и Попечительским Советами результатов своего труда. Нервничали все дружно, даже сейчас, так что, пузырёк с успокоительными таблетками завершал свой второй круг. Сегодня не только решалась судьба их детей, но и их собственная, и кураторов. Может и звучит немного кощунственно, но от действия должна быть польза. Эволэкам прививали глубокое понимание этой здравой мысли, и они не создавали зверушек ради собственной прихоти. Ну… во всяком случае, не только ради собственной прихоти…

И всё же, и всё же. Элан скосил глаза на своих подруг, и ясно увидел на их лицах плохо скрываемую досаду. Ханнеле тискала Хилью, и та отвечала лаской на ласку, но во взгляде девушки читалась боль, ведь не могла она, эволэк, не понимать, что именно сейчас произойдёт.

А произойдёт банальный аукцион. Именно так, коротко и страшно, мерзко и гадко, плоско и просто. Все, все без исключения эволэки ненавидели эти часы своей жизни, когда приходилось представлять своих выстраданных чад как товар на оценку толстосумам, но ничего поделать не могли. Их труд должен приносить пользу Человечеству, и точка! Так их воспитали. Наверно, это даже правильно…