Этот в высшей степени интересный стратегический вопрос былвесьма просто разрешён, когда капитан Сагнер отправился в штаб бригады сдокладом о прибытии маршевого батальона в Санок.

Дежурным был адъютант бригады капитан Тайрле.

— Меня очень удивляет, — сказал капитанТайрле, — что вы не получили точных сведений. Маршрут вполне определённый.График своего продвижения вы должны были, понятно, сообщить заранее. Вопрекидиспозиции главного штаба ваш батальон прибыл на два дня раньше.

Капитан Сагнер слегка покраснел, но не догадался повторитьвсе те шифрованные телеграммы, которые он получал во время пути.

— Вы меня удивляете, — сказал капитан Тайрле.

— Насколько я знаю, — успел вставить капитан Сагнер, —все мы, офицеры, между собой на «ты».

— Идёт, — сказал капитан Тайрле. — Скажи,кадровый ты или штатский? Кадровый? Это совсем другое дело… Ведь на лбу у тебяне написано! Сколько здесь перебывало этих балбесов — лейтенантов запаса! Когдамы отступали от Лимановой и Красника, все эти «тоже лейтенанты» теряли голову,завидев казачий патруль. Мы в штабе не жалуем этих паразитов. Какой-нибудьидиот, выдержав «интеллигентку», в конце концов становится кадровым. А то ещёштатским сдаст офицерский экзамен, да так и останется в штатских дурак дураком;а случись война, из него выйдет не лейтенант, а засранец.

Капитан Тайрле сплюнул и дружески похлопал капитана Сагнерапо плечу:

— Задержитесь тут денька на два. Я вам всё покажу.Потанцуем. Есть смазливые девочки, «Engeihuren».[280] Здесьсейчас дочь одного генерала которая раньше предавалась лесбийской любви. Мы всепереоденемся в женские платья, и ты увидишь, какие номера она выкидывает. Повиду тощая, стерва, никогда не подумаешь! Но своё дело знает, товарищ. Это,брат, такая сволочь! Ну да сам увидишь… Пардон, — смущённо извинилсяон, — пойду блевать, сегодня уже в третий раз.

Чтоб лишний раз доказать капитану Сагнеру, как весело имживётся, он, возвратившись, сообщил, что рвота — последствие вчерашнейвечеринки, в которой приняли участие также и офицеры-сапёры.

С командиром сапёрного подразделения, тоже капитаном, Сагнерочень скоро познакомился. В канцелярию влетел дылда в офицерской форме, с тремязолотыми звёздочками, и, словно в тумане, не замечая присутствия незнакомогокапитана, фамильярно обратился к Тайрле:

— Что поделываешь, поросёнок? Недурно ты вчераобработал нашу графиню! — Он уселся в кресло и, похлопывая себя стеком поголени, громко захохотал. — Ох, не могу, когда вспомню, как ты ей в коленинаблевал.

— Да, — причмокнув от удовольствия, согласилсяТайрле, — здорово весело было вчера.

Только теперь он догадался познакомить капитана Сагнера сновым офицером. Они вышли из канцелярии штаба бригады и направились в кафе, подкоторое спешно была переоборудована пивная.

Когда они проходили через канцелярию, капитан Тайрле взял укомандира сапёрного подразделения стек и ударил им по длинному столу, вокругкоторого по этой команде встали во фронт двенадцать военных писарей. Это былиодетые в экстра-форму приверженцы спокойной, безопасной работы в тылу армии, сбольшими гладкими брюшками.

Желая показать себя перед Сагнером и вторым капитаном,капитан Тайрле обратился к этим двенадцати толстым апостолам «отлынивания отфронта» со словами:

— Не думайте, что я держу вас здесь на откорме, свиньи!Меньше жрать и пьянствовать — больше бегать! Теперь я вам покажу ещё одинномер, — объявил Тайрле своим компаньонам. Он снова ударил стеком по столуи спросил у двенадцати: — Когда лопнете, поросята?

Все двенадцать в один голос ответили.

— Когда прикажете, господин капитан.

Смеясь над собственной глупостью и идиотизмом, капитанТайрле вышел из канцелярии.

Когда они втроём расположились в кафе, Тайрле велел принестибутылку рябиновки и позвать незанятых барышень. Оказалось, что кафе не чтоиное, как публичный дом. Свободных барышень не оказалось, и это крайнеразозлило капитана Тайрле. Он грубо обругал «мадам» в передней и закричал:

— Кто у мадемуазель Эллы?

Получив ответ, что она занята с каким-то подпоручиком,капитан стал ругаться ещё непристойнее.

Мадемуазель Элла была занята с подпоручиком Дубом. Послетого как маршевый батальон расквартировали в здании гимназии, подпоручик Дубсобрал всех солдат и в длинной речи предупредил их, что русские, отступая,повсюду открывали публичные дома и оставляли в них персонал, заражённыйвенерическими болезнями, чтобы нанести таким образом австрийской армии большойурон. Он предостерегал солдат от посещения подобных заведений. Он-де самобойдёт эти дома, чтобы убедиться, не ослушался ли кто его приказа. Ввиду тогочто они во фронтовой полосе, всякий, застигнутый в таком доме, будет преданполевому суду.

Подпоручик Дуб лично пошёл убедиться, не нарушил ликто-нибудь его приказа, и поэтому, вероятно, исходным пунктом своей ревизииизбрал диван в комнатке Эллы на втором этаже так называемого «городского кафе»и очень мило развлекался на этом диване.

Между тем капитан Сагнер вернулся в свой батальон. КомпанияТайрле распалась: капитана Тайрле вызвали в бригаду, так как бригадный командируже больше часа искал своего адъютанта.

Из дивизии пришли новые приказы, и необходимо былоокончательно определить маршрут прибывшего Девяносто первого полка, так как,согласно новой диспозиции, по первоначальному маршруту теперь отправлялсямаршевый батальон Сто второго полка.

Всё страшно перепуталось. Русские поспешно отступали изсеверо-восточной Галиции, и некоторые австрийские части здесь перемешались.Кое-где в расположение австрийских войск клином врезались части германскойармии. Хаос увеличивали новые маршевые батальоны и другие воинские части,прибывавшие на фронт. То же самое происходило в прифронтовой полосе, например,здесь, в Саноке, куда внезапно нагрянул резерв германской ганноверской дивизиипод командованием полковника с таким отвратительным взглядом, что бригадныйкомандир пришёл в полное замешательство. Полковник резерва ганноверской дивизиипредъявил диспозицию своего штаба, по которой его солдат следовало разместить вгимназии, где только что был расквартирован маршевый батальон Девяносто первогополка. Для размещения своего штаба он требовал очистить здание Краковскогобанка, в котором помещался штаб бригады.

Бригадный командир связался с дивизией, изложил точноситуацию, а затем с дивизией говорил ганноверец с отвратительным взглядом. Врезультате этих разговоров бригада получила приказ: «Бригаде оставить город вшесть часов вечера и идти по направлению Турова-Волска — Лисковец — СтараяСоль — Самбор, где ждать дальнейших распоряжений. Вместе с ней снятьсямаршевому батальону Девяносто первого полка, образующему прикрытие. Порядоквыступления выработан бригадой по следующей схеме: авангард выступает вполшестого на Турову, между южным и северным фланговыми прикрытиями расстояниетри с половиной километра. Прикрывающий арьергард выступает в четвертьседьмого».