Шли мы прямо в Яромерь,

Коль не хочешь, так не верь.

Подоспели к ужину…

Больше чем в пятистах шагах от подпоручика Дуба поднималисьпо дороге клубы пыли, из которых выплывали фигуры солдат. Подпоручик Дуб, ккоторому вернулся энтузиазм, высунулся из двуколки и принялся орать в дорожнуюпыль:

— Солдаты, ваша почётная задача трудна, вам предстояттяжёлые походы, лишения, всевозможные мытарства. Но я твёрдо верю в вашувыносливость и в вашу силу воли.

— Молчал бы, дурень, что ли… — срифмовал Швейк.

Подпоручик Дуб продолжал:

— Для вас, солдаты, нет таких преград, которых вы немогли бы преодолеть. Ещё раз, солдаты, повторяю, не к лёгкой победе я веду вас!Это будет твёрдый орешек, но вы справитесь! История впишет ваши имена в своюзолотую книгу!

— Смотри, поедешь в Ригу, — опять срифмовал Швейк.

Как бы послушавшись Швейка, подпоручик Дуб, свесивший внизголову, вдруг начал блевать в дорожную пыль, а после этого, крикнув ещё раз:«Солдаты, вперёд!» — повалился на мешок телефониста Ходоунского и проспал досамой Туровы-Волски, где его наконец поставили на ноги и по приказу поручикаЛукаша сняли с повозки. Поручик Лукаш имел с ним весьма продолжительный ивесьма неприятный разговор, пока подпоручик Дуб не пришёл в себя настолько, чтомог наконец заявить: «Рассуждая логически, я сделал глупость, которую искуплюперед лицом неприятеля».

Впрочем, он не совсем пришёл в себя, так как, направляясь ксвоему взводу, погрозил поручику Лукашу:

— Вы меня ещё не знаете, но вы меня узнаете!..

— О том, что вы натворили, можете узнать у Швейка.

Поэтому, прежде чем пойти к своему взводу, подпоручик Дубнаправился к Швейку, которого нашёл в обществе Балоуна и старшего писаряВанека.

Балоун как раз рассказывал, что у себя на мельнице, вколодце, он всегда держал бутылку пива. Пиво было такое холодное, что зубыныли. Вечером на мельнице этим пивом запивали творог со сметаной, но он посвоей обжорливости, за которую господь бог теперь так его наказал, послетворога съедал ещё порядочный кусок мяса. Теперь, дескать, правосудие божьепокарало его, и в наказание он должен пить тёплую вонючую воду из колодца вТурове-Волске, в которую солдаты должны были сыпать только что розданную имлимонную кислоту, дабы не подцепить здесь холеру.

Балоун высказал мнение, что эта самая лимонная кислотараздаётся, вероятно, для того, чтобы морить людей голодом. Правда, в Саноке оннемножко подкормился, так как обер-лейтенант опять уступил ему полпорциителятины, которую Балоун принёс из бригады. Но это ужасно, ведь он думал, чтона ночлеге будут что-нибудь варить. Балоун уверился в этом, когда кашеварыначали набирать воду в котлы. Он сейчас же пошёл к кухням спросить, что и как,но кашевары ответили, что пока дали приказ набрать воду, а может, через минутупридёт приказ её вылить.

Тут подошёл подпоручик Дуб и, не будучи уверен в себе,спросил:

— Беседуете?

— Беседуем, господин лейтенант, — за всех ответилШвейк, — беседа в полном разгаре. Нет ничего лучше, как хорошопобеседовать. Сейчас мы как раз беседуем о лимонной кислоте. Без беседы ни одинсолдат обойтись не может, тогда он легче забывает о всех мытарствах.

Подпоручик Дуб пригласил Швейка пройтись с ним, он хочет коео чём с ним побеседовать. Когда они отошли в сторонку, Дуб неуверенно спросил:

— Вы не обо мне сейчас говорили?

— Никак нет. О вас ни слова, господин лейтенант, толькооб этой лимонной кислоте и копчёном мясе.

— Мне обер-лейтенант Лукаш говорил, будто я что-тонатворил и вы об этом хорошо осведомлены, Швейк…

Швейк ответил очень серьёзно и многозначительно:

— Ничего вы не натворили, господин лейтенант. Вы толькобыли с визитом в одном публичном доме. Но это, вероятно, просто недоразумение.Жестяника Пимпра с Козьей площади также всегда разыскивали, когда онотправлялся в город покупать жесть, и тоже всегда находили в таком жезаведении, в каком я нашёл вас, то «У Шугов», то «У Дворжаков». Внизупомещалось кафе, а наверху — в нашем случае — были девочки. Вы, должно быть, ине понимали, господин лейтенант, где, собственно, вы находитесь, потому чтобыло очень жарко, и если человек не привык пить, то в такую жару он пьянеет иот обыкновенного рома, а вы, господин лейтенант, хватили рябиновки. Я получилприказ вручить вам приглашение на совещание, происходившее перед тем, каквыступить, и нашёл вас у этой девицы наверху. От жары и от рябиновки вы менядаже не узнали и лежали там на кушетке раздетым. Вы там ничего не натворили идаже не говорили: «Вы меня ещё не знаете…» Подобная вещь с каждым можетпроизойти в такую жару. Один от этого очень страдает, другой попадает в такоеположение не по своей вине, как кур во щи. Если бы вы знали старого Вейводу,десятника из Вршовиц! Тот, осмелюсь доложить, господин лейтенант, решил никогдане употреблять таких напитков, от которых он мог бы опьянеть. Опрокинул онрюмку на дорогу и вышел из дому искать напитки без алкоголя. Сначала, значит,остановился в трактире «У остановки», заказал четвертинку вермута и сталосторожно расспрашивать хозяина, что, собственно, пьют абстиненты. Онсовершенно правильно считал, что чистая вода даже для абстинентов — крепкийнапиток. Хозяин ему разъяснил, что абстиненты пьют содовую воду, лимонад,молоко и потом безалкогольные вина, холодный чесночный суп и другиебезалкогольные напитки. Из всех этих напитков старому Вейводе понравилисьтолько безалкогольные вина. Он спросил, бывает ли также безалкогольная водка,выпил ещё одну четвертинку и поговорил с хозяином о том, что действительно грехнапиваться часто. Хозяин ему ответил на это, что он всё может снести, только непьяного человека, который надерётся где-нибудь, а к нему приходит отрезвитьсябутылкой содовой воды, да ещё и наскандалит. «Надерись у меня, — говорилхозяин, — тогда ты мой человек, а не то я тебя и знать не хочу!» СтарыйВейвода тут допил и пошёл дальше, пока не пришёл, господин лейтенант, наКарлову площадь, в винный погребок, куда он и раньше захаживал; там он спросил,нет ли у них безалкогольных вин. «Безалкогольных вин у нас нет, господинВейвода, — сказали ему, — но вермут и шерри имеются». Старому Вейводестало как-то совестно, и он решил выпить четвертинку вермута и четвертинкушерри. Пока он там сидел, он познакомился, господин лейтенант, с одним таким жеабстинентом. Слово за слово, хватили они ещё по четвертинке шерри,разговорились, и тот пан сказал, что знает место, где подают безалкогольныевина. «Это на Бользановой улице, вниз по лестнице, там играет граммофон». Затакое приятное сообщение пан Вейвода поставил на стол целую бутылку вермута, ипотом оба отправились на Бользанову улицу, где надо было спуститься вниз полестнице и где играет граммофон.

Действительно, там подавали одни фруктовые вина, не толькочто без спирта, но и вообще без алкоголя. Сперва они заказали по пол-литра винаиз крыжовника, затем пол-литра смородинного вина, а когда выпили ещё попол-литра безалкогольного крыжовенного вина, ноги у них стали отниматься послевсех этих вермутов и шерри, которые они перед тем выпили. Тут они стали кричатьи требовать официального подтверждения, действительно ли то, что они здесьпьют, безалкогольные вина. Они абстиненты, и, если немедленно им такогоподтверждения не принесут, они всё разобьют вдребезги, вместе с граммофоном…Ну, пришлось полицейским вытащить обоих по лестнице наверх, на Бользановуулицу. Пришлось запихать их в корзину, пришлось посадить их в одиночные камеры.Обоих, как абстинентов, пришлось осудить за пьянство.