Несколько дней спустя корабль благополучно причалил к величественным берегам Ирландии, и Шарлотта в сопровождении мистера Николлса спустилась по трапу на землю. Она вдохнула глоток чистейшего воздуха и почувствовала себя на седьмом небе от счастья.

Вокруг кипела жизнь. Было шумно, людно, всюду разносились восторженные возгласы. На берегу толпился народ, основную часть которого, очевидно, составляли родственники и знакомые большинства пассажиров, прибывших тем же рейсом, что и почтенные супруги Николлс. И хотя саму счастливую чету новобрачных никто не встречал, ничто не могло испортить их превосходного настроения. Шарлотта с жадностью вбирала в свое сознание подвижный ритм живой, деятельной страны и, затаив дыхание, прислушивалась, как портовые грузчики, ловко сновавшие вокруг пассажиров корабля с чемоданами, сумками, корзинами и тюками, переговаривались между собой на причудливом гэльском диалекте[95].

— Вот она, наша прекрасная Ирландия! — с гордостью возвестил мистер Николлс, обращаясь к своей почтенной супруге. — Ну? Что скажете, милейшая миссис Николлс? Как вам нравится благословенная родина наших славных предков?

Шарлотта устремила на него взор, исполненный поистине безграничной благодарности, и с тихим упоением произнесла:

— Спасибо, дорогой Артур!

Вконец растрогавшись, пасторская дочь порывисто обняла мужа за плечи и незамедлительно удостоила его знаком особого расположения — первым поцелуем в новом платье на благодатной ирландской земле.

Покинув порт, новобрачные наняли джиг[96]и отправить в Банбридж, где находился дом, принадлежавший родственникам мистера Николлса. По дороге викарий объяснил супруге, что тетушка Роза, у которой они остановятся в Банбридже, приходится родной сестрой его покойному отцу. Муж тетушки Розы, Брайан О’Келли, держит в Банбридже торговую лавку льняных изделий, изготавливаемых собственноручно его женой. Почтенное семейство О'Келли считается одним из самых уважаемых в банбриджской округе. Детей у тети Розы и дяди Брайана нет, поэтому они всегда с удовольствием принимают у себя гостей — родственников и знакомых, которые, пользуясь приветливостью хозяев, нередко позволяют себе надолго обосноваться в их доме.

— Надеюсь, мы не сильно стесним ваших тетю и дядю, милый Артур? — встревожилась Шарлотта.

— Ну что вы, любовь моя, — успокоил ее викарий. — Мои родные будут очень рады видеть вас; я уже говорил. Кроме того, мы не станем слишком уж настойчиво злоупотреблять их гостеприимством: проведем в их доме недельку-другую; посетим заветные места ваших достопочтенных предков, и спокойно вернемся в Англию.

— Что ж, такой план мне нравится, — согласилась пасторская дочь. — Скорее бы уже очутиться в Банбридже и всеми фибрами души ощутить благословенную родную среду!

Когда джиг, нанятый супругами Николлс, лихо покатил к Банбриджу и снаружи показалась вереница маленьких, крытых красной черепицей домиков деревенского образца, Шарлотта невольно диву далась. Оказалось, что город в Ирландии внешне практически ничем не отличался от деревни.

Экипаж остановился у ворот одного из этих незатейливых-крохотных домишек. Мистер Николлс с галантностью истинного джентльмена помог своей супруге выбраться из джига и торжественно подвел ее к тяжелым чугунным воротам.

— Мистер и миссис Николлс, — со всей подобающей случаю степенною церемонностью доложил викарий, и привратник незамедлительно открыл ворота.

— Добрый день, Джеймс, — сказал мистер Николлс, когда они с Шарлоттой оказались в пределах усадьбы О’Келли, — Вам, вероятно, доложили, что мы с супругой ненадолго остановимся у дяди Брайана и тети Розы?

Увидев племянника своих господ, седовласый привратник моментально расплылся в улыбке. Шарлотта с гордостью отметила, что улыбка эта была отнюдь не выражением подобострастной услужливости, а знаком искренней радости и расположения.

— О, мистер Артур! — с чувством проговорил старый слуга. — Как вы повзрослели! Стали настоящим мужчиной!

А ведь я помню вас еще резвым мальчишкой лет восьми, когда вы только появились в этом доме. Вы всегда глядели на нас, слуг, не свысока, как иные господские отпрыски, и не считали нас, что называется, людьми второго сорта. Вот за это-то человеческое отношение ко всем стоящим ниже, мы и любили вас, да, мистер Артур! Помню, как вы вставали ранним утром с первыми петухами и отправлялись на кузницу в соседнюю деревню, а возвращались в дом поздним вечером, когда уже солнце клонилось к земле. А ведь даже дети прислуги брезговали кузнецким делом и предпочитали более благодарную работу!

— Ладно, ладно, Джеймс, — прервал эти сентиментальные старческие излияния викарий, — я тоже очень рад вас видеть! Будьте добры, доложите хозяевам о нашем приезде.

Привратник снова добродушно улыбнулся и произнес:!

— Ну что вы, мистер Артур. Ваша тетя и ваш дядя уже давно с нетерпением ожидают вашего прибытия. Мне вовсе не нужно о вас докладывать. Позвольте я провожу вас и вашу милейшую супругу в дом. Ах, да! Я забыл поздороваться: с почтенной леди! Добрый день, сударыня, и, Бога ради, простите старика Джеймса за столь досадную оплошность.

— Я охотно прощаю вас, Джеймс, — живо отозвалась Шарлотта.

Они вошли в дом, где их немедленно встретила прелестная молодая горничная и, приняв шаль и чепец Шарлотты, а затем верхний плащ и цилиндр мистера Николлса, любезно провела супругов в гостиную.

Щуплый седовласый старик с короткими белоснежными усами и маленькая худощавая старушка интеллигентного вида тут же поднялись навстречу гостям. Мистер Николлс горячо обнял своих постаревших, но, по всей видимости, не утративших жизненного тонуса родственников и с величайшей гордостью представил им свою жену.

— Супруга нашего милого Артура для нас все равно, как дочь. Не правда ли, Брайан? — сладко проворковала старушка, — Ты совершенно права, Роза, — добродушно отозвался старик и, приветливо улыбнувшись Шарлотте, обратился к ней: — Добро пожаловать, дорогая миссис Николлс. Отныне это ваш дом, а вы с Артуром — наши любимые дети.

— Вы, конечно, устали с дороги, — сказала тетя Роза, — Брайди, наша горничная, проводит вас в вашу комнату. Через час мы ждем вас к обеду.

— Должен предупредить вас, — добавил дядя Брайан, — что к обеду, возможно, соизволит спуститься еще одна наша гостья. Ее просили принять здесь наши друзья, которые были знакомы с ее родней по материнской линии, и мы, конечно же, не могли им отказать. Признаться, эта наша гостья — весьма странная особа. О ее жизни нам мало что известно: она почти все время молчит — так что нам с Розой едва ли удается вытянуть из нее хоть словечко. Наши друзья утверждают, будто бы их протеже знатна и богата. Поговаривали даже, что она стала женой некоего английского герцога. Представляете, мои дорогие? Впрочем, я весьма склонен в этом усомниться. Ни одежда, ни манеры этой дамы, ни ее поведение — ничто не выдает в ней принадлежности к столь высокому рангу. Однако, клянусь Богом, в этом бледном, словно призрак, и вечно печальном создании есть какое-то особое непостижимое очарование. Очарование таинственной мрачности. А ты что скажешь по этому поводу, Роза?